УПП

Цитата момента



Люди играют в игры тогда, когда у них нет — НАСТОЯЩЕГО.
А еще — когда они просто любят играть!

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Чтобы женщина вызвала у мужчины настоящую любовь, она должна, во-первых, быть достаточно некрасивой, во-вторых, обладать необходимым количеством комплексов.

Марина Комисарова

Читайте далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/d3354/
Мещера

Живущие рядом

Куда уходят дети

Жестоки наши дети, но поверьте,
Что вслед за тем у них родятся внуки.
А внуки — это кара нашим детям
За нами перенесенные муки.

И. Губерман.

Не учи отца — и баста!

Говорил Н. Фоменко.

Давайте сразу поймем главное: дети от родителей уходят. Уходят по-разному: кто-то на другую квартиру, кто-то в другую семью, кто-то просто в свою, отдельную жизнь, даже если и продолжают жить вместе. Уходят по-хорошему и трудно, быстро и постепенно, окрыленными и надломленными борьбой за «свободу и независимость». Так или иначе — дети уходят.

  • А если нет, то психологически подкованные окружающие за них беспокоятся. А не подкованные и попросту наклеивают ярлыки из области «маменькин сынок» или «старая дева».

Дети уходят не потому, что родители (не обязательно биологические, скорее те, кто воспитал) сделали им что-то плохое, и не потому, что это неблагодарные дети. Просто однажды дети перестают быть детьми. Точнее — только детьми. И если для родителей ребенок — всегда ребенок, то для самого ребенка это не так однозначно. Отсюда и непонимание. И чем жестче упреки в том, что «забыл», «оставила, бросила», «неблагодарный ребенок», то есть чем сильнее и жестче звучит обвинение-требование, по сути, оставаться ребенком, «соответствовать надеждам», «быть опорой» и так далее, тем все больше непонимание, потому что ребенку все это не то, чтобы не нужно. Ему нужнее — не это. Не то, что нужно родителям.

Ведь что нужно родителям? Родители жили если не всю, то большую часть своей жизни — жизнью детей, их заботами и заботами о них, вложили все, что могли и часто даже больше, чем могли (а иногда и больше, чем, наверное, было нужно — неужели пожалеешь родному ребенку!). Для родителей долгие годы ребенок, его благополучие, его жизнь были смыслом и целью, едва ли не самой главной сутью жизни собственной.

Так что через двадцать с небольшим лет практически половина жизни оказалась намертво впаяна в этого, с первого новорожденного крика знакомого человека. Который сейчас — хочет уйти. Отдалиться. Унести из жизни смысл, суть, унести — главное.

  • Даже если у них не получалось быть родителями такими, как им хотелось, если они были грубы или холодны (и такое бывает), то и тогда хоть какая-то часть их в своем ребенке живет и в сердце отзывается.

Вот уже скоро десять (а то и больше) лет родители не слышали от своих детей, переживавших то бурный и вредный подростковый возраст, то озабоченный своими проблемами юношеский, о том, что с каждым годом становится все менее очевидно и все более важно: а любят ли их — дети. Нужны ли они своим детям. И вот теперь, уходя в жизнь свою, дети как бы подтверждают страшную догадку: «не любят», «не нужны».

  • И мысли о себе как о «плохом» отце или матери перемежаются с не менее горькими мыслями о своих «плохих» детях.

Так что же нужно родителям? Самое главное — им нужно знать (не просто услышать для «отмазки», а узнать-поверить до самой глубины своих многолетних сомнений), что они оказались родителями — хорошими. Что они своим детям нужны, что их любят.

  • И, кстати, что им благодарны. И еще раз — любят.

Собственно, большинство обвинений, болезненных психологических ударов, горьких слов о плохой помощи, о неблагодарности и так далее достается детям от родителей именно в связи с этим внутренним непокоем. Им, родителям, не так важно на деле, моете ли вы полы в доме и с тем ли молодым человеком проводите время, ту ли девушку любите и насколько правильно выбрали профессию. На все это накладывается самый главный страх — потерять своих детей. А с ними — самих себя. Страх этот неизбежен и свойствен родителям, наверное, всем. У кого-то он выражается в жестком требовании подчинения и мелочном контроле (удержать при себе!), у кого-то в слезах и обвинениях, у кого-то в мрачном и холодном укоре, уходе в себя, у кого-то в услужливой опережающей заботе там, где уж так беспокоиться, вроде бы и незачем (обычно это сопровождается просящим и упрекающим взглядом одновременно).

— Слушай свою мать!

— Посмотри, что ты сделала со своим отцом!

— Я тебя никогда ни о чем не попрошу: сама должна догадаться, что матери нужно!

— Сынок, не бросай нас, мы тебе еще пригодимся!

— Чего уж мы, нам на пенсии ничего и не нужно, лишь бы тебе было хорошо!

И так далее.

Не всегда это проявляется так резко. Чем родители мудрее, тем менее явно все происходит. Но переживают они — все равно. Переживают жестокость, нечуткость и неблагодарность своих детей. Даже если знают, что это глупо, и все так и должно быть.

  • А тут еще мужской кризис «Кем я оказался в этой жизни на ее исходе» и уж совсем тяжело переживаемые возрастные изменения в организме женщины — климакс. Все это и при самых-то благоприятных условиях проходит трудно, а еще дети…

Родителям очень важно знать, что дети их любят

Все это родителям нужно, они этого ждут, они этого требуют, об этом беспокоятся, болеют в прямом и переносном смысле. Почему же раз за разом не идут родителям навстречу их дети? Почему дети их — не понимают? Что нужно детям?

Если с самого раннего детства дети мало разделяют свой мир и мир родителей, потому что в таком единстве — залог их благополучия, спокойствия и безопасности, то с возрастом им становится все более важно осознать себя людьми — отдельными, самостоятельными.

  • А не частью людей других. Даже и родителей.

Детям важно убедиться, что они чего-то стоят, что-то могут и вообще живут — сами. Поэтому самые добрые, нужные и важные родительские действия, касающиеся их жизни, воспринимаются как вмешательство.

  • Агрессия. Посягательство. Вторжение.

И в противостоянии такому вмешательству личность, по сути, проходит первую проверку на свою состоятельность. Самость. Это нормально — в подростковом возрасте. А если в подростковом удалось плохо, то — и в юношеском тоже. Человек не успокоится, пока не проверит и не докажет самому себе, что он — сам. Сам думает (и имеет право на мысли, которые родители и другие влиятельные старшие считают неправильными), сам делает (в том числе и безобразия, как это кажется окружающим), сам решает и сам выбирает. Сам! Этого недостаточно узнать. Это надо — проверить.

  • И жизнь родителей превращается в кромешный… Ну, вы знаете.

В ребенке-подростке-юноше в это время борются личности разные: детская, прямо связанная с родителями, новая-ищущая и еще та, которая только будет, ради которой ищущая и ищет сейчас. И детской личности недостает родительского одобрения и любви, которые одновременно отвергает личность ищущая, отвергает вместе со всем, что исходит от — «агрессоров». А личность будущая и вовсе большей частью в растерянности и недоумении. Ведь ее еще почти и нет. И вот девочка-отличница демонстративно вываливает при гостях из сумочки пачки презервативов, приличный парень делает себе модную tattoo и прокалывает пупок, ну и так далее. Но это все подростковое, преходящее и потому, конечно, кошмар, но — не самое страшное. Для родителей.

Потому что через пару-тройку лет внешние, демонстративные проявления сойдут на нет, а утверждение себя настоящего и самостоятельного (вместе, кстати сказать, с поиском этого себя — отсюда изрядная непоследовательность и упрямство одновременно) приобретет уже более глубокие, а значит, и более тяжелые для родителей формы. «Ребенок» решает сам уже не мелочи, а серьезные вещи: уходит из института и поступает в другой (или идет работать), объявляет о предстоящей свадьбе, снимает квартиру и уходит туда жить и так далее. Одновременно, чем ближе осознание и принятие себя — взрослым — тем глубже становится уровень этой самостоятельности. Человек ищет и устанавливает — отношения. Он разбирается в своем понимании мира и сравнивает его с принесенным из детства (то есть — родительским). Он однажды задает вопрос-обвинение: «а вы сами-то?», начинает перестраивать стиль общения с родителями так, как сам считает нужным, по своему представлению. Возникает — отчужденность. И, наконец, человек говорит себе: «У них своя жизнь, а у меня — своя. Мы — разные люди».

  • Кстати, не всегда хватает такта сказать это только самому себе. Обычно родители эти высказывания своих детей тоже слышат. И понимают по-своему: мы, дескать, ребенку больше не нужны.

Словом, в этот период жизни человеку важнее всего — Самость. Свобода, свой личный опыт, свои пробы и ошибки — все то, что может ему убедительно доказать: он, как отдельный и самостоятельный человек, состоялся.

  • И если он слышит, что все это на самом деле — «дурь и детство, а хочется доказать свою самостоятельность, так пошла бы лучше матери помогла», то реакцию на такие слова представить, я думаю, можно.

И, поскольку именно самостоятельность и свобода — то, что сейчас человека более всего интересует, то родителей своих, с их нехваткой нужности и любви, он — не понимает. Сытый голодного… Ему другое важно. А родительские попытки поговорить-убедить — в его представлении — из той же агрессивно-посягательской области.

Ну и что же тут делать? Как согласовать желания одних и потребности других?

Для начала — понять, что в мире все именно так и обстоит. Это не личное ваше с детьми или родителями невезение, а нормальная жизнь, обычные ситуации. Со всеми их слезами, конфликтами, переживаниями и нервотрепками. Так бывает практически у всех. И было. И будет. И весь вопрос уже в том, как именно вы с этими ситуациями справляетесь.

А потом — нужно захотеть понять друг друга.

  • Потому что обвинение «ты не хочешь меня понять» обесценивается сразу, как только выясняется, что бросающий его сам не хочет и не собирается понимать другого. Да и любое-то обвинение к пониманию мало что прибавляет.

Это не значит обязательно именно детям понять родителей или, наоборот, родителям — детей. Речь не о войне и не о том, кто прав и победит. Это вообще не важно. Речь о том, чтобы они поняли — друг друга. Пошли навстречу с обеих сторон.

До сих пор сам с внутренним удивлением вспоминаю одну свою консультацию. Точнее, ее результаты. Парень жаловался, что отношения с отцом все хуже и хуже, что уже и с матерью начали портиться, что обстановка в семье напряженная, и во всем, чуть что случится, винят именно его. Мы вместе, через мои вопросы и его ответы разбирались и в его чувствах, и в чувствах и глубинных желаниях его родителей, и в конце прозвучал-таки этот вопрос: «Так что же делать?»

  • Заметим тут, что желание что-то делать было именно его, парня, иначе и вовсе бы с этим не пришел. Если своего желания нет, помочь или крайне сложно или и вовсе невозможно.

И здесь, отходя от своей годами сложившейся привычки по возможности прямо ничего не «советовать», я попросил парня (а ему уже было за двадцать) пойти вечером к отцу и в кои-то веки поговорить, что называется по душам. И, если получится, и если в душе что-то такое возникнет, сказать отцу, что он, сын, его любит, и что отец ему — нужен. Ну, располагала обстановка к такому вот прямому совету.

  • Хотя, наверное, это все-таки исключительный случай.

Через неделю парень пришел снова. Но — уже не на консультацию. А — поделиться. Разговор с отцом (за пивом — угощал сын) у них состоялся. И — так обычно не бывает, но тут — было: жизнь изменилась сразу. В тот вечер на слова о любви отец почти не ответил, замкнулся и пошел спать. Зато наутро он сам пришел сына разбудить, не дал домочадцам начать завтракать, пока тот не вышел к столу, отвез в институт, а вечером ждал, чтобы встретить и отвезти домой. И — почти не разговаривал, просто улыбался. (А дядька, судя по описанию, суровый). Любую попытку накричать или просто выговорить на повышенных тонах (с маминой стороны) отец пресекал сразу. И так — всю неделю. Рассказывал мне все это парень, будучи совершенно ошарашенным. Характерная вещь: «Я же ему ничего такого не сказал, чего бы он сам не знал». И в самом деле, для детей кажется очевидным (правда с годами — очень глубоко в душе), что родителей они любят. Просто, для них «не это главное». А родителям это — важно. И далеко не так очевидно.

Недавно, спустя уже два года, парень позвонил и пришел снова. Я поинтересовался, как дела в семье. «Ну там-то как раз все хорошо, — парень улыбнулся, — я хотел спросить о другом…»

Сразу подчеркну: так бывает не всегда. И вообще, это случай исключительный.

  • Но и так — бывает.

Бывает и по-другому. Случается, что дети родителям — мстят (за что-то прошлое или настоящее), или что родителей просто не было. По-разному случается. Однако с возрастом, чем спокойнее и увереннее в себе становятся дети, тем больше они смотрят на родителей как на «тоже людей» (а не на источник опасности для личности своей). Чем очевиднее, что не надо сравниваться и обороняться, чем взрослее дети, тем легче им относиться к родителям, как взрослые люди — к взрослым людям. И — как к людям дорогим и близким. И — любимым и нужным. Вот тогда дети к родителям — возвращаются. По крайней мере, душой.

Дети к родителям — возвращаются

Но до этого еще нужно дожить. А до тех пор важно с обеих сторон оставить возможность для такого возвращения, не натворив ничего такого, что сделает уход детей — необратимым.

Тайная жизнь

Ты оправдал чужие ожиданья?

Д. Леонтьев.

Общаясь, забываем друг о друге…

Он же.

Молодые люди иногда женятся или выходят замуж. Делается это по разным мотивам и из разных соображений, в том числе и по любви.

  • «Мы знаем, вечная любовь живет едва ли три недели», — А.С. Пушкин.

В русле нашего разговора остановимся на случае, когда семью создают — в поисках себя. Одна знакомая мне девушка спешила, торопилась и очень хотела замуж (пламенная любовь!), потому что уж очень тяжко ей было жить в родительском доме. А когда возможность жить отдельно появилась, то и тяга к замужеству как-то сама собой угасла.

  • По принципу, «лучше уж с кем угодно, только не здесь». А если можно не «с кем угодно», а самой по себе, то зачем же «с кем угодно»?

Впрочем, так сложилось у нее. А множество других знакомых мне девушек замуж все-таки вышли. Не ради семьи как таковой, а ради иной жизни. В том числе — и ради самостоятельности («Выйду замуж и маму на порог кухни не пущу!»). На моей памяти реже, но такие же мотивы — вырваться из-под контроля, отгородиться официальной новой семьей, жить отдельно — встречаются и у молодых мужчин.

  • А еще показать себе и окружающим, что «я вам не мальчик, вот у меня кольцо на руке, жизненный опыт, со мной надо считаться!»

Не все и не всегда, но такие браки, что называется, не от хорошей жизни, тоже бывают. Существуют. И тогда, когда Действо — свадьба — уже позади, и эта новая жизнь начинается, начинается и подспудное брожение-проверка: «А дала ли мне эта жизнь то, ради чего я на нее пошел?» Стала ли жизнь лучше? Получил ли я свободу? Самостоятельность? Уважение окружающих (в том числе супруга)?

  • Или как?

И тогда в молодой семье начинаются — проверки. Семьи и друг друга. И себя. «На вшивость». Чем-то это похоже на подростковые проверки «кто я?» и «что я могу?». Особенно характерны именно эти, последние: «что я могу?» Или, еще точнее, «что мне можно?».

  • «Тварь я дрожащая или право имею?» — Ф.М. Достоевский.

А еще: этот человек живет именно со мной или мной пользуется, как поводом жить именно так? Нужен ли я ей (ему) или кому-то — как собственно мужчина (женщина), как просто такой человек? И не поспешил ли я, спасаясь бегством от жизни прошлой: может, был бы лучший вариант? И вообще, мы друг друга — любим? Или — «а куда мы денемся?»

Проверки бывают разные. Самая простая — скрытничать, делать тайны из ничего: «Куда пошел? — Надо. — Когда придешь? — Неважно. — Чего хочешь к обеду? — Я подумаю». Аналогично: «Я сегодня вечером зайду к подруге, ты ее не знаешь. — Когда домой? — Там поглядим». И неважно, что он пошел в магазин, а она — в парикмахерскую. Важно напряженное внутреннее ожидание: как он (она) отреагирует? Могу я себе позволить иметь свою личную жизнь, свое свободное время — или нет?

  • Ну и, понятно, готовность жестко встать на защиту своих прав и свобод. И вот уже добродушно-дежурный вопрос: «Когда ждать к ужину?» натыкается на жесткий взгляд и отповедь: «Не нужно меня контролировать». Покоя в семье, все это, очевидно, не прибавляет.

Прогулки, что называется, «налево» также могут быть как для мужчин, так и для женщин — чисто исследовательским мероприятием. Проверкой.

— Мне важно знать, — рассказывал один посетитель моего кабинета, — видит ли во мне жена мужчину? Или — только домашнюю рабочую силу и источник денег?

— А как жена к Вам относится?

— Хорошо, ласково, но откуда я знаю, это по-настоящему, или просто потому, что такая жизнь ее устраивает?

  • Вот так, ни больше, ни меньше.

— И что вы хотите выяснить?

— Ну, если другие женщины мной заинтересуются, значит, я могу быть интересен, как мужчина. Значит, и жене могу быть интересен.

Этот мужчина не одинок — и среди мужчин, и среди женщин. Вопрос «а интересую ли лично я супруга?» часто сподвигает усомнившихся это проверить. Кстати, та же проверка проводится и при неясности в ответе на вопрос другой: «А по своей ли воле я живу именно в этой семье?» Человеку становится важно: он хранит семье верность потому, что боится скандала или и в самом деле семью ценит?

  • Как проверить — «очень просто»…

Тут, правда, не всегда используется именно поиск посторонних сексуальных контактов. Встречается и так называемый «временный уход». То есть, «я поживу отдельно — и выясню, хочу ли я жить с тобой».

К разряду проверок относятся и не самые тактичные «подколы» (вытерпит ли?), заигрывания с кем-то еще (имею право?), провоцирование на конфликт (любит-не любит?) и неожиданное и несогласованное принятие каких-то, затрагивающих обоих, решений — к примеру, о больших тратах или смене работы (ценят ли тут меня и мои личные интересы или мое «удобство в использовании»?).

Очевидная неозабоченность таких проверок душевным состоянием второго человека как раз и объясняется изначальной неуверенностью в добровольности собственного решения. Человек еще с собой не разобрался, и ему пока не до окружающих.

  • Раньше надо было думать? А если не получилось, тогда — как?

Тут важно понять, что в большинстве случаев ответов на все эти вопросы — стало ли жить лучше, получил ли я свободу и уважение — такие проверки не дают. Потому что есть второй человек, и от таких «тестов» ваша — общая, совместная — жизнь изменяется. Проверка изрядно влияет на проверяемое.

  • Проблема холодильника: как узнать, горит ли свет, когда дверца закрыта? Открыть дверцу. Но тогда не соблюдается изначальное условие.

Такого рода эксперименты не могут получиться «чистыми»: второй человек воспримет, переживет и оценит ситуацию по-своему, и поведение его будет продиктовано уже этим, новым положением вещей, а не тем, которое проверяли.

Вот юноша просит девушку изменить ему, чтобы проверить, будет ли он ревновать. (Ну, и еще много чего проверить.) И с этого момента он для девушки не просто этот самый юноша, а юноша, который обратился именно с такой просьбой.

  • Чувствуете разницу? Девушки — наверняка.

И выводы девушка делает уже на основе этого нового факта. И, кстати, переживает его. А логика тут не при чем.

И, наконец, во всей этой истории есть главная ловушка: если я чего-то хочу проверить, чего-то опасаюсь, то именно это опасение и занимает место ожидаемого результата. То есть, если я опасаюсь, что свадьба сделала меня несвободным и обязанным, то я буду повышенно чувствительным именно к тем фактам (или их иллюзии), которые подтверждают такую несвободу и обязанность. А остальные — будут проигнорированы, как не имеющие отношения к делу. Что ищем — то и найдем.

  • А «кто ищет, тот — всегда найдет».

Словом, речь идет не о том, что «проверки» — это правильно или неправильно — пусть читатель решает это для себя сам. Суть в том, что они, эти проверки, ничего не позволяют выяснить. А исходную ситуацию — изменяют обычно не в лучшую для обоих сторону.

Проверки ничего не доказывают

А поэтому, если уж вопросы появляются, если хотя бы основные предположения о том, «кто я?» и «что я в этом мире делаю?» еще не сформулированы, то ответы на них надо искать прежде всего в себе, а не в своем супруге. И именно свои, внутренние ответы на эти главные вопросы сделают очевидными и ответы на все вопросы производные: «с кем и как я живу».

Предвосхищение отношений

В глазах рябит от собственных проекций.

Д. Леонтьев.

Смыслом взаимодействия является результат, а не то, чего хотелось.

НЛП.

От одного разведенного молодого человека я слышал замечательное в своей тонкости и жизненности замечание: «Если хочешь узнать, каково тебе будет жить с женщиной, представь, как ты будешь с ней разводиться. И если и тогда тебе будет рядом с ней хорошо — женись». По сути, это вариация на тему «если друг оказался вдруг»: мы заранее представляем наиболее напряженный из возможных семейных кризисов, где интересы пришли в максимальное столкновение, и пытаемся предугадать, как мы поведем себя относительно друг друга. И если такое взаимное поведение нам понравится, значит, и в остальных, менее острых ситуациях, наши отношения будут как минимум приемлемы.

  • Кстати, все это можно с потенциальным супругом проговорить. Впрочем, в разговоре будут выражены скорее пожелания, в которые хочется верить. Поэтому лучше представить все заранее и про себя. Так будет, возможно, менее объективно, зато ближе к жизни.

А если то, что мы представили, нам не понравится? Тогда, наверное, шаги по созданию семьи следует, все-таки приостановить до тех пор, пока мы (либо наши избранники) естественным течением своей жизни не подойдем к моменту, когда положение дел изменится.

Однако, нужно иметь в виду один интересный психологический закон: предвосхищение.

  • По науке — антиципация.

В чем его суть: большую часть информации о том, какие мы (в каком настроении, к чему предрасположены) здесь и сейчас, как мы относимся к окружающим, мы получаем — от этих самых окружающих.

Вот появляетесь вы в малознакомой компании, от которой и сами еще не знаете, чего ждать, и где люди непонятно чего ждут от вас. Тогда, при таком общем недостатке информации для начала взаимоотношений первые доли секунды между вами отношений не будет — никаких. Чистый лист. Ноль.

В обычных ситуациях дальнейшее определяет чистая случайность: вы сделали неопределенную гримасу, ее совершенно произвольно и совсем неосознанно истолковали, и вот уже вы понравились или не понравились, что называется, на пустом месте.

Гораздо легче, если вас в компании уже кто-то знал, и мнение о вас заранее создал. Тогда, появившись в первый раз, вы в те же считанные доли секунды поймете, каким вас здесь ожидают, и реагировать будете соответственно: настороженно, если вас недолюбливают, или жизнерадостно, если вам рады. Кстати, так же работают и определенные заранее сложившиеся ожидания относительно новой компании, новых людей, новых коллег — у вас.

Штука в том, что эту закономерность можно и использовать. Вот  окружающие вместе с вами попадают в ситуацию, где неясно, как реагировать. Вы тут же, на пустом месте, создаете, что называется, убедительный «стереотип» такого реагирования. Тогда высоки шансы, что именно ваш стереотип будет воспринят как естественный и само собой разумеющийся.

  • И если в первые секунды в новой компании вы очень быстро сориентируетесь на искреннюю улыбку: «Спасибо вам за то, что я вам так понравился, и вы мне рады», то рады вам — будут. С очень высокой степенью вероятности.

Эта закономерность действует практически во всех ситуациях, участники которых не знают, чего ожидать и как ситуацию оценить. В том числе и тогда, когда люди эти уже давно и хорошо знакомы. Ситуации же бывают разные. Вот пришел молодой муж домой, а жена приготовила что-то новенькое. И — не знает, понравится ли мужу. Хуже — очень боится, что не понравится. Муж, для которого вкус нов и непривычен, информацию о своей реакции найдет — все верно, на лице у жены. И, видимо, останется недоволен.

  • Хотя может тактично этого не показать.

И наоборот, если мужу передастся искренняя и глубокая убежденность жены, что это — кулинарный шедевр, то и восприятие изначально непонятного вкуса пойдет уже в этом, шедевральном, контексте.

  • Кстати, схожим образом воспринимается часто и первый сексуальный контакт.

Предвосхищайте!

Все это хорошо, но важно помнить основное ограничение: предвосхищение действует легко и хорошо в ситуациях, когда информации явно недостаточно. Если же у других людей ожидания уже сформированы на основе их собственных знаний о ситуации и о себе, то противоречащие друг другу предвосхищения могут просто столкнуться. И будет — конфликт. Или, как минимум, непонимание. В этом случае принятие позиции лишь одной из сторон будет уже попросту фальшивым, неискренним.

  • И если речь идет не о бизнесе, а о семье и личных отношениях, то мы этого — хотим?

То есть мы получаем неконфликтную улыбку на лице и внутреннее несогласие-нагревание. Как вы думаете, во что это выльется?

  • И где здесь грань между мудрой неконфликтностью и разрушительным лицемерием?

Предвосхищение, как игра с жизнью с заранее известным результатом хороша, когда все происходит действительно как бы «на пустом месте», с чистого листа. И тут нужно помнить, что жизнь не знает, что вы всего лишь играете. Обычно переиграть назад уже не удастся, придется жить дальше с тем результатом, который есть. Жизни можно подсказать результат, если она его не знает. Но обмануть — удается куда реже.

Жизнь не знает, что вы всего лишь играете. Последствия могут быть вполне настоящими

Игра вполне может стать реальностью, если реальны ее последствия. В том числе и не те, на которые мы рассчитывали. Вступая в игру, то есть «делая вид», давайте помнить: да, так можно управлять ситуацией и жизнью, но так же можно и попасться, если обнаружатся что-то уж очень непредусмотренное, если «сделанный вид» с действительностью совсем не совпадет. Фридрих II советовал кусать лишь столько, сколько можно проглотить.



Страница сформирована за 0.85 сек
SQL запросов: 171