Выступление известного психолога Н.И.Козлова перед студентами Московского педагогического государственного университета вызвало у них массу впечатлений. "Встреча была очень полезной, классной и совершенно неожиданной. Я не думала, что будет так весело и здорово. Мы узнали много нового о том, как строить свои отношения с людьми и даже то, как нужно относиться к себе, любимой." "После общения с Николаем Ивановичем возникло ощущение, что жизнь действительно изменится к лучшему, если видеть вокруг только хорошее и быть уверенным в себе и своих возможностях. Мне теперь кажется, что я на ступеньку выше стою в плане восприятия жизни". "Это действительно счастье - повстречаться с таким человеком, послушать его лекцию. Все его советы и пожелания я учту и буду использовать и в общественной жизни, и в личной".  А вообще-то чего только не говорят об этом молодёжном клубе и его создателе! От восторженного "Государство Добра" до недоброго "секта с массовым гипнозом". Конечно, столь яркое явление, как клуб практической психологии "Синтон", не может иметь одних почитателей. Завистников и недоброжелателей у его основателя, автора популярных книг по психологии Н.И.Козлова, хватает. Да и сами книги, написанные легко, изящно и при этом хлёстко, вызывают разную реакцию у читателей. Желание узнать правду о "Синтоне" и его руководителе и привело в клуб. Итак, я переступила порог помещения "Синтона" на Верхней Первомайской, вся в подозрениях, скептицизме и напряжённом ожидании, что меня начнут зомбировать. И - сразу "зомбировалась". Потому что на улицах и в метро мрачные, понурые лица, а здесь встречаешься взглядом с человеком, и он тебе дружелюбно улыбается. Так непривычно! Эластичным шагом, помахивая дипломатом, вошёл Николай Иванович Козлов, лучезарно всем улыбнулся, и через пять минут начался тренинг "Первый шаг", с которого для новичков начинается приобщение к клубной жизни. Мне разрешили присутствовать на занятии в качестве зрителя, чему я была сначала очень рада, потихоньку злорадствуя над бедными новичками, которых Николай Иванович подверг первому испытанию.

Занятие первое. 50 абсолютно незнакомых друг другу людей от 19 до 60 встали в общий круг и попытались внимательно вглядеться в лица стоящих рядом. Уютный зал, приятная ненавязчивая музыка, обаятельный голос ведущего - ага, вот оно, зомбирование! Но какое-то хорошее зомбирование, на добро (под "Жёлтую подводную лодку" какую ещё установку можно дать, кроме как установку на распахнутое сердце и дружбу?). И - задание: встать в пару с человеком, которому больше всего доверяешь. Какое счастье, подумалось мне, что я не участвую! А вдруг не выберут, или выберет, да не тот, а тот, кто понравился, - уже занят? Какое тогда разочарование! После лёгкой неразберихи все, однако, разбились на пары. Мальчики закрыли глаза, а девочки должны были стать на 10 минут их поводырями - ситуация, более чем располагающая ко взаимному доверию. И, глядя на то, как незнакомые 10 минут назад люди азартно, как дети, включились в игру, как потеплели лица и начали завязываться дружеские контакты, я, до того снисходительно взиравшая сверху, со стульчиков, на "шоу", пожалела, что не с ними. И тут добрый Козлов снизошёл до моей просьбы и взял меня в свою группу. И началась нелёгкая душевная работа. Кажется, что к 30 годам ты знаешь о себе всё. Но на этих тренингах делаешь шоковые открытия и обнаруживаешь в себе такое, о чём лишь смутно догадывался.

Занятие второе. Два круга, лицом к лицу. Ты должен, глядя на человека, которого видишь второй раз в жизни, говорить ему комплименты. Боже мой, и внешность у него так себе, да и вообще я ничего о нём не знаю! А надо разглядеть в нём что-то достойное. Потом шаг вправо – и перед тобой другой незнакомец (это так называемая "карусель"). Теперь вы говорите друг другу, что вас роднит и отличает. Внешность и пол самое лёгкое, а вот попробуй копнуть глубже! Потом снова перемены в кругу - и вы с очередным партнёром обмениваетесь ассоциациями, которые друг у друга вызываете. И когда тебе несколько разных людей не сговариваясь скажут, что ты похожа на осенний или даже зимний день с изредка проглядывающим солнышком, невольно запаникуешь: значит то, что тебе кажется твоим достоинством, окружающими вовсе не приветствуется… А на следующий день едешь в метро и тренируешь отощавшее воображение. Вот этот человек похож на весёлого пса, наверное, не злой, а этот – на флегматичного верблюда. И вместо привычной скучной массы замечаешь, что вокруг тебя люди. До "Синтона" я как-то этого не видела.

Занятие третье, самое шоковое. Все 50 человек по команде должны разбиться сначала на тройки, потом на семёрки, потом на десятки. Если в группе больше обозначенного числа, кто-то должен пожертвовать собой и "погибнуть", иначе "погибнет" вся группа. У меня сразу ассоциация: тонет корабль, и нужно оказаться на шлюпке. И так серьёзно прочувствовала ситуацию, что от ужаса впала в полное оцепенение. Где там прибиться к какой-то группе! Не "утонула" только потому, что каждый раз меня кто-то подхватывал и запихивал в "шлюпку". И снова горький вывод: вот так и в жизни плывёшь себе по течению. Утопят так утопят – значит судьба. Спасут - спасибо добрым людям. Рассказала о своих переживаниях Николаю Ивановичу. Он внимательно слушал, сочувственно кивал, а потом сказал: "Я только никак не могу понять, о каком упражнении ты говоришь. Как?! Об этом весёлом упражнении, которое все так радостно выполняют?" Кому радостно, а кому и печально делать очередное открытие.

Занятие четвёртое. У многих сегодня душа словно свернулась в колючий комок. И как трудно открываться навстречу другому человеку – а вдруг ударит по незащищённому месту? А в "Синтоне" ты понемногу оттаиваешь от тепла, которое дарят тебе вчера ещё незнакомые люди. Но снова - огорчительное открытие: халтурю во время задания "Если б я тебя любил", когда в течение нескольких минут надо смотреть на человека так, словно он самый дорогой для тебя. Всё, что угодно, легко изобразить: симпатию, дружелюбие, но не любовь. Этому, оказывается, надо учиться. Так же, как умению слушать и рассказывать (задание "Интервью"), красиво и грамотно отстаивать свою позицию ("Дискуссия"). Между прочим, на территории клуба не принято употреблять "мусорные слова". И, оказывается, тяжеловато на первых порах обходиться без такого родного "блин" или "как бы".

И вот "Первый шаг" закончился. Ты взглянул на себя глазами других людей, ужаснулся и, может быть, растерялся: ну и что теперь с этим неприятным грузом делать? И тогда тебе предлагают один из полутора десятков тренингов, на которых сам Маэстро и его ученики (а речь уже может идти о школе Козлова) с помощью различных упражнений помогут тебе измениться к лучшему. Это и "Семьеведение", и "Искусство очарования", и "Мастерство коммуникации" - всего не перечислишь. Впрочем, никто тебя заставлять не будет. Не хочешь - не работай. Но подумай, а тебе нужен ты сегодняшний, вот такой - колючий, раздражительный, обидчивый?

Из разговоров с Н.И. Козловым: "Меняться после тридцати, - говорю я, - значит жертвовать своей индивидуальностью. Пусть в этой индивидуальности много негативного, но потеряю её - и меня не будет". Николай Иванович: "Почему? Умрёт одна индивидуальность - родится новая, ещё лучше."- "Но меня никто не узнает! Скажут: у неё крыша поехала!" - "Наоборот, скажут: вы посмотрите, как она преобразилась!"

Н.И. Козлов для меня словно стальной клинок, закутанный в несколько слоёв ваты. Мгновение - и клинок распрямится, разорвёт вату в клочья и - мало не покажется! Чтобы вылечить, доктор часто делает пациенту больно. Душевные гнойники лечить не менее болезненно. Впрочем, Н.И.Козлов - виртуоз, уколы делает профессионально: не успеешь испугаться или обидеться, как уже боль позади, и ты с удивлением понимаешь, что инъекция помогла.

Из разговоров с Н.И. Козловым: ."Как по-вашему, Николай Иванович, можно ампутировать ревность? Очень уж жить мешает". - "Ревность отдельно от человека не существует. Чтобы её побороть, надо поменять своё отношение к жизни. Я уже и забыл, что такое ревность. А ведь раньше она и мне мешала жить".

И снова раздумья студентов после общения с Н.И. Козловым. "Мне очень понравилась встреча с Н.И. Козловым. Такое впечатление, что побывала в театре. Отдохнула душой. Но когда я вышла из университета, я поняла, что всё, что он говорил, - сказка". Такое ощущение у многих, кто в "Синтоне" недавно. Переступаешь порог клуба - и начинается счастливая сказка, выходишь - окунаешься в серые безрадостные будни. В "Синтоне" учат создавать сказку вокруг себя, жить по синтоновским законам и за пределами клуба. Это трудно, но это возможно.

На этом занятии я чувствовала себя особенно гадко. Началось с того, что Николай Иванович сказал: "По Эрику Бёрну (?), если два человека пятнадцать минут будут просто смотреть друг другу в глаза, то они обязательно полюбят друг друга. Пятнадцать минут я вам не дам, и вообще условия у нас тут не те, но хотя бы минут пять-семь попробуйте смотреть на человека так, как будто он самый дорогой для вас. Это упражнение на доверие и умение отдавать и принимать душевное тепло".

Тут я запаниковала. Я и в жизни-то душевным теплом делюсь экономно и весьма избирательно. Нет, бывают, конечно, и неконтролируемые всплески, но нечасто. А тут искусственная ситуация, и уже это раздражает: с какой стати расходоваться на чужого человека? Да и его тепло мне в таких обстоятельствах не нужно. Но не выходить же из игры. И вот девушки сидят, а парни стоят перед ними, метрах в двух. Звучит красивая музыка, раздаётся чарующий голос ведущего. "Ну вот и зомбирование, - подумала я. - Всё-таки Николай Иванович раскололся. Но фиг я что-нибудь буду делать". И - наглухо забаррикадировалась от бедного мальчика, который оказался передо мной. "Всмотритесь в человека напротив. Где могла возникнуть ситуация, когда она сидит, а он стоит перед ней? - пел Козлов. _- Может быть, это встреча после долгой разлуки? Или прощание?". На мою чувствительную душу и романтичное воображение такие песни обычно оказывают быстрое воздействие. Но тут не разрешила себе отмякнуть и смотрела на мальчика со снисходительной усмешкой и прищуром. И всё-таки в один момент пробило, хитрый Козлов нашёл-таки лазейку. И откуда-то из подсознания выплыла картинка, будто я - Наташа Ростова (господи, вот с кем себя никогда не ассоциировала, так это с кисейными барышнями прошлого века. Мой-то идеал - мушкетёры, красные конники…) И вот я на балу, и меня приглашает на танец офицер, что-то типа Андрея Болконского. Я удивилась, что защитные механизмы самоконтроля так позорно отказали, и быстренько это видение прогнала - зачем лишние эмоции?

Потом мы поменялись местами, и тут уж я совсем разозлилась. Что за хамство: он сидит, а я перед ним стою? В других парах уже сливались в дружеских (и не очень) объятиях, а меня тяготила сладенькая музыка, хотелось есть, в очках мальчика лампы почему-то отражались зелёным светом, и я уже думала, что это глюки и я сейчас хлопнусь в голодный обморок. Поэтому возникла ассоциация, что я в метро, а юнец мне не уступает место, да ещё нагло пялится. "С тобой трудно, - признался мне потом мальчик. - Ты не подпускаешь". "Конечно!" - гордо ответила я, считая свою неприступность большим достоинством. Интересно было, когда мы обменивались впечатлениями. "Когда я стоял перед тобой, мне казалось, что я рыцарь, который прощается со своей дамой", - признался мальчик. И на долю секунды мне стало тепло, что человек, которого я так усиленно отодвигала всем своим видом, мыслил, оказывается, в том же направлении. А когда я нависала над ним с карающим видом, ему, бедному, показалось, что его распекает строгая мамаша.

Домой я шла подавленная и злая. Злилась на себя, что плохо умею дарить и принимать душевное тепло. Я всё это знала и раньше, но в "Синтоне" все твои бяки вылезают наружу очень уж явно. И гордиться ими что-то уже не хочется.

Занятие  из цикла "Искусство личных отношений". Откуда в нас комплексы и беды? Из детства. Поэтому сегодня мы будем активно вспоминать, какими были много лет назад. Ведь, чтобы лечить болезнь, надо понять её причины. Начало традиционное - с "обнималок". Но сегодня надо обниматься так, как много лет назад, в детстве. Боже мой, попробовал бы тогда кто-нибудь погладить меня по головке, если я этого не хочу! Какой там обниматься! И вот я и несколько таких же бук растерянно топчутся на месте, в то время как народ визжит и виснет друг на друге."Николай Иванович, - иду жаловаться я. - Я не помню, какой была тогда (нагло вру, всё отлично помню - Н.Б.). Не буду ничего делать!" "Вот такой ты была", - ответствует Козлов, корчит свирепую и обиженную физиономию и даёт мне пинка.

Потом два общих круга, девочки напротив мальчиков - "карусель". Нужно, как в детстве, искренне и бесхитростно пожаловаться на какую-нибудь сегодняшнюю свою обиду человеку, который сейчас перед тобой. Шаг вправо - и новому партнёру ты рассказываешь о своих радостях. Цель - максимально открыться и понять, трудно или легко тебе быть искренним. Ещё шаг вправо - и уже плачутся тебе, а потом оценивают по пятибальной системе, насколько ты умеешь сочувствовать. Мне это задание нравится, плакаться люблю и делиться радостью тоже, хотя и то и другое для меня лишь проявление эгоизма: "вот я какая несчастная" или "вот я какая замечательная". Печали и радости намеренно выбрала нейтральные: с утра собака опять подралась, зато днём я удачно прочитала лекцию, студенты внимательно слушали, а потом сапоги купила. Более сокровенные вещи оставила при себе - зачем пускать в душу чужих людей, хотя бы и синтоновцев? Парням быть откровенными тяжело. Пашка прежде, чем начать свою исповедь, вздыхает и кряхтит, а потом всё время улыбается, чтобы скрыть неловкость, даже когда рассказывает о смерти своей собаки накануне, чем сразу вызывает у меня сомнения в искренности. Со следующим партнёром мы должны обменяться впечатлениями о том, насколько легко нам быть искренними. "А зачем открываться? – говорит мне Серж. - Я не испытываю потребности откровенничать ни с кем". Ему вторит на общем обсуждении задания Стас: "Зачем нагружать других своими проблемами? Я сам их могу решить". "Это замечательно, - говорит Козлов. - Но представь, что у тебя есть ребёнок, который ничего с тобой не хочет обсуждать, а хочет сам решать свои проблемы. Что ты скажешь о его отношении к тебе?". "Скажу, что он мне не доверяет", - подумав, с тяжёлым вздохом признаётся Стас и, может быть, впервые задумывается о том, что его нежелание откровенничать может обидеть друзей. «А почему нам бывает трудно выслушивать чужие откровения?" - спрашивает Козлов. "Потому что когда человек нам открывает душу, он становится близким. А за близких нужно нести ответственность", - приходит к выводу народ.

А потом мы играем в "дочки-матери". "Дети" сидят в "песочнице", играют, по команде Козлова: "Криминал!" - начинают бузить, потом ревут и расползаются к своим "мамам", и те должны своих "чад" утешать. Этакая проверка наших педагогических способностей. Попутно Николай Иванович демонстрирует некоторые приёмы утихомиривания "младенцев". "Подстройка" и "обогрев" (обнять малыша так, чтобы ему было надёжно и спокойно, тоже надо уметь). "Ведение" - то есть разумные реакции на жалобы и капризы. Как обычно реагируют родители на истерику и требования ребёнка? "Куплю, куплю, только не плачь". Николай Иванович показывает, как правильнее оказать разумное сопротивление откровенному шантажу ("купи куклу"!). И это не глупая давиловка, грубое давление, а продуманный контроль. "В такие игры играют и взрослые, - говорит Козлов. - Люди часто стараются слезами, нытьём или откровенным шантажом добиться желаемого. Эмоции тогда работают не ПОТОМУ ЧТО, а ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ. Учитесь мягко ставить такого человека на место и не идти у него на поводу".

И тут разгорается спор. Шантажисту и манипулятору легче устроиться в этой жизни. А бесхитростному и совестливому - труднее. Так кого же лучше воспитывать: порядочного, но в результате неадаптированного и уязвимого, или ловкого проныру, знающего, когда и кому можно поплакаться? Хитрый Козлов, вызывая на спор, доказывает, что для ребёнка лучше, если его воспитают пронырой, вернее, гибким человеком. Народ охотно клюёт на удочку: "Нет, лучше всё-таки совестливым!" Но вопрос остаётся открытым…

У взрослого человека на всю жизнь сохраняются детские реакции на обиду. И, обижаясь, мы редко отдаём себе отчёт в том, что ведём себя по-детски - незрело и глупо. Сейчас мы должны описать ситуацию, когда нас крепко обидели, обрисовать обстоятельства и свои тогдашние ощущения. Даша целый год пережёвывает свою обиду. Человек, которым, как ей кажется, она увлеклась, её отверг и напоследок высказал всё, что о ней думал: "Лолита, инфантильная, пионерка, гимназистка". "А всё потому, - призналась она мне, - что я вела себя как трёхлетняя дура в песочнице. Вот и получила. Но всё равно обидно". Проанализировать описанные ситуации Николай Иванович обещал на следующем занятии, а пока предложил желающим рассказать, на что они обижаются. "На необоснованные обвинения", - говорит Лена. "На грубость", - это Андрей. "Когда сравнивают не в мою пользу с другими людьми", - это Людмила. Тогда Николай Иванович просит выйти в центр Таню: "Ты, как мне кажется, просветлённый человек". И ей начинают высказывать "необоснованные обвинения": нахальная, некомпетентная, лёгкого поведения. Между прочим, игра небезопасная. Люди могут проявить бестактность, и человек, вызванный на круг, сорвётся. Впрочем, Николай Иванович в Тане не ошибся. На все выпады она реагирует безмятежно, вывести из себя её невозможно. Тогда "подопытной" становится Ира. Ей предстоит пикироваться с грубияном-гаишником. Ира отбивается лихо, весело, с юмором, показывая, что её тоже обидеть нелегко. "Да, - говорит Козлов. - В учебных ситуациях легко быть невозмутимым. В жизни так бывает не всегда. У обычных людей в таких обстоятельствах всё бурлит. Давайте все вместе попробуем описать душу, в которой рождаются обиды. Какими качествами обладает такая душа?".

 Все разбиваются на группы и начинаются дискуссии. Дискуссиям отводится определённое время на каждом занятии. Кому как, а я это дело не люблю. Глупо тратить время и силы на переливание из пустого в порожнее. Тем более в двенадцатом часу ночи, после трёх лекций. Интересно, конечно, наблюдать, как мыслят вслух - и порой оригинально - другие. Но я-то всё равно при своём мнении останусь. Да и самое важное для меня - точка зрения Козлова. И вот каждая группа высказывает результат коллективных размышлений. Обида рождается в душе, в которой нет любви, зато есть страх. Обида возникает от несовпадения реальности и представлений о ней, то есть чаще всего обижаются идеалисты, люди с завышенной самооценкой и негибким отношением к миру. Такой человек стукнется о реальность лбом и вместо положительной реакции: "Какой интересный мир! Об него, оказывается, можно и обжечься", - он горько обидится. Тем более, если душа уже ранена.

И вот Николай Иванович итожит сказанное, добавляя свои наблюдения. По его классификации, обижаются чаще всего следующие экземпляры: "идеалисты", "злючки" (у такого человека просто потребность ссориться и обижаться), "майоры" (у этого стереотипные реакции: он знает, что этот мир должен быть хорошим, как в сказках, и поэтому обижается на весь свет, когда тот его надежд не оправдывает), "истеричка" использует свои актёрские способности, чтобы выжать из окружающих всё необходимое, и, конечно, обижается, когда этого не происходит. "Когда будете обижаться, подумайте, в какой роли я сейчас: "идеалиста", "майора"? Отслеживайте в течение недели свои обиды и злючки и старайтесь понять: почему я сейчас переживаю? А стоит ли вообще это делать?" На этом занятие заканчивается.

Через месяц уже не всё в синтоновских обычаях вызывает запойный восторг. Всё чаще стало возникать ощущение искусственности в поведении товарищей по тренингу. Та готовность, с которой тебе улыбаются, иногда кажется ненатуральной. И тогда возникает раздражение. Небось на улице даже не подойдёт, а тут, смотри-ка, лезет обниматься. Кстати, об этих "обнималках". С одной стороны, это полезно: раскрепощаешься, при случае сможешь уже без прежней угловатости и зажатости проделать эту процедуру. К тому же учишься открываться навстречу людям - любым. Подавала же принцесса Диана руку прокажённым! И к тому же, в том же "Синтоне" есть люди, с которыми дружески обняться приятно. А с другой стороны, ну не могу я обниматься с кем попало! Я, может, вообще предпочитаю короткое рукопожатие (и то не каждому руку подам). А тисканье и облизыванье - фу! Наверное, это всё совковый менталитет: чего это я буду зря улыбаться этому человеку, если он ничем моё расположение не завоевал? Это вам не Америка, господа! У нас кому попало на шею не бросаются - не принято.  Но Козлов говорит: "Работай!". И я "работаю", часто через силу, героически стараясь побороть отвращение. Во-первых, боюсь, что Николай Иванович скажет: "Халтурщица". Во-вторых, не хочется портить людям кайф (ну хочет подержаться - пусть подержится, от меня не убудет, в конце концов). В-третьих, страшно быть белой вороной: ведь все обнимаются, я одна, как дура, особой радости не испытываю, но надо хотя бы этого не показывать.

Обнимаются все по-разному. Большинство старается через "обнималку" выразить дружеское к тебе расположение - кто робко и застенчиво, кто весело и открыто. Это в общем мною принимается - люди действительно хотят быть искренними. Но несколько раз наблюдала и другое явление. Мужички под видом "обнималки" просто девушек лапают - на халяву-то! И в синтоновской семье не без урода.

Люди меняются от занятия к занятию. Освоились, раскрепостились. Наташа появилась на первом занятии серьёзно-настороженной пай-девочкой, вызывающе отреагировала на козловскую проповедь доверия и любви: "А если я не хочу ни с кем здесь обниматься и целоваться?" "Вот посмотришь, - сказал мне Николай Иванович, - уже через два-три занятия они все станут тёплыми и добрыми." "И Наташа?" - недоверчиво спросила я. "И она тоже. Меня беспокоит другое: чтобы все они были порядочными людьми не только здесь, но и в обычной жизни", - ответил Козлов. И вот теперь Наташу не узнать: она сияет нежной улыбкой и радостно щебечет с парнями, которые к ней, оказавшейся такой доверчивой, душевной и открытой, тянутся, как к магниту. Ира - колючая максималистка, чувствует себя одинокой, непонятой, но очень хочет быть сердечной и открытой. Поэтому на занятиях с такой готовностью бросается выполнять упражнения, так старается выглядеть милой и приятной в общении, что поначалу даже неловко за неё. Через два месяца от лихорадочного стремления всем нравиться не осталось и следа. Уверенность появилась, достоинство, раскованность. Оказалось, что она, такая зажатая, может быть артистичной и остроумной.  Что, всё это родилось в людях вдруг, по мановению волшебной палочки Козлова? Да нет, конечно. Просто "Синтон" помогает пришедшим в клуб обнаружить драгоценные залежи души.

Занятие 2 из цикла "Искусство личных отношений".

Я приехала в "Синтон" усталая и злая после муторного рабочего дня. За два месяца присмотрелась к людям, освоилась, нападения ни от кого не жду, а значит, уже не надо через силу улыбаться, чтобы всем угодить, как я обычно себя веду в незнакомой компании, когда неуютно и хочется быстрее всем понравиться). Наконец-то я могу позволить себе здесь дуться и грубить - никто не одёрнет, только посочувствуют. Вот, кстати, отслеженная "злючка": дуюсь и ПОТОМУ ЧТО устала, и ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ не приставали и не заставляли выполнять задания. Когда Николай Иванович, как обычно, движется навстречу с распростёртыми объятиями, демонстративно хамским тоном заявляю: "Не хочу с вами сегодня обниматься!" Это сделано ПОТОМУ ЧТО Николай Иванович, встретив меня в коридоре и приветливо улыбнувшись, обнял всё-таки другую девушку, и меня это задело. И это сделано ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ привлечь внимание остальных и показать всем, какая я независимая и смелая: самому Козлову грублю! Результат достигнут: краем глаза вижу заинтересованные лица и слышу неуверенные смешки. Сегодня я вредничаю, как в детстве, перечеркнув всё благоприобретённое за предыдущие два месяца. Ведь решила, придя в "Синтон", кардинально поменять поведение! Но очень скоро сбилась на свои стереотипы… Ну ладно, "обнималки". В этот раз они какие-то странные. "Сегодня вы будете обниматься в реальности", - кидает Козлов парадоксальную фразу и поясняет её смысл. Обычно мы воспринимаем образ, созданный нашим воображением, - добрый или злой, - а вовсе не живого человека. Мы должны сейчас абстрагироваться от своего представления об этом человеке, а почувствовать теплоту его рук, твёрдость мышц, пульсацию крови, то есть не приукрашенную нашими домыслами реальность. Я совсем сникла. Брататься сегодня мне в принципе не хочется, а уж тем более в такой форме, когда чужие руки будут меня бесцеремонно исследовать. И я злюсь на Козлова: поощряет бордельные отношения! Сижу в углу и, наблюдая, как радостно люди ощупывают друг друга, горько усмехаюсь: вот чему учат в "Синтоне"! Как хорошо, что я в этом безобразии не участвую. А злюсь я ещё и потому, что не могу вести себя так же раскованно, как большинство ребят. Первый месяц ходила в "Синтон" с твёрдой решимостью научиться наконец легко и небрежно бросаться на шею людям и даже - самое для меня ужасное - прилюдно целоваться. Но темперамент и воспитание взяли верх. И я с осуждением и завистью смотрю на милующиеся во время занятия парочки. Утешает одно, что люди моего возраста, а их в клубе немало, ведут себя так же сдержанно. Но мне всё равно хотелось бы равняться не на них, а на весёлых и беспечных студентов…

После "обнималок" обмен впечатлениями. Многие говорят, что чувства в таком случае обостряются. Ты учишься чувствовать другого человека. Но я не хочу чувствовать всех подряд: на фига они сдались! Затем Николай Иванович предлагает вспомнить описанную каждым на прошлом занятии ситуацию, когда мы на кого-то обиделись. "Как бы вы отреагировали на эту ситуацию, если бы были в реальности, а не в придуманном мире? Наверное, отключили бы эмоции и посмотрели на обстоятельства трезво?" Козлову возражает Настя: "Но нельзя же всё время уходить в реальность!" Николай Иванович в восторге: "Народ, вы слышали? Понятно, когда говорят: нельзя всё время уходить в фантазии. Но "нельзя всё время уходить в реальность" можно услышать только в "Синтоне"! Настя имеет в виду: дайте же мне пострадать в моём придуманном мире столько, сколько мне хочется".

Итак, мы вспоминаем зафиксированные обидные ситуации. Что могло породить тогда наше возмущение? Козлов показывает плакатик. Возмущение и протест против реальных обстоятельств рождают так называемые верования. Верования в то, что "так быть не должно", "так принято думать, реагировать", "мне так хочется". При этом реальность воспринимается не объективно, а через фильтры ("я это видеть не хочу") и линзы (то, на что хочется разозлиться, делается особенно выпуклым). Потом начинается "раскрутка": возмущение и негодование словом, жестом, делом. В здоровой душе буря вряд ли родится. Негодует и страдает тот, у кого уже есть в душе рана. При этом человек нередко преследует цель получить выгоду: душевную или житейскую.

…."Синтон" мне пока помогает всё в душе разложить по полочкам, не паниковать от сознания своего несовершенства. "Синтон" даёт твёрдую надежду на то, что с комплексами можно бороться и вооружает нужными знаниями и навыками. На занятии Козлов продемонстрировал на примере, как из "верований", которые логичнее назвать "глупостями" или "заблуждениями", рождаются обиды. Нужно было разыграть стандартную ситуацию: девушка ждёт опаздывающего на свидание парня. Я эту сценку в режиссуре Н.И.Козлова наблюдала уже трижды и каждый раз поражаюсь, как похоже реагируют девушки на явление опоздавшего возлюбенного: гнев, претензии и обида, бойкот. Снова работает схема. Почему девушка нервничает? Потому что у неё есть "верование": ей внушили с детства, что опаздывать нельзя, надо быть пунктуальным. Против этого возразить нечего. Но вот как это "верование" прилагается к действительности. Фактически ей довольно комфортно: она сыта, в тепле, не скучает: кругом полно знакомых. Но она из реальности вычёркивает всё отвлекающее её от эскалации гнева и обиды (включаются фильтры!). Видит только часы, которые показывают уже 20 минут опоздания, и представляет физиономию своего приятеля, вызывая в себе праведный гнев против него (линзы!).

Козлов прав: злится и обижается душевно раненный человек. Если девушка уверенна в своей привлекательности, чего ей дёргаться из-за опаздывающего парня? Куда он от неё, такой замечательной денется? А если денется, то кругом полно желающих занять его место - ведь она лучше всех! Итак, делаем мы вывод, в жизни можно вполне обходиться без возмущения и гнева. Но Козлов не даёт расслабиться нашим мозгам и тут же рассказывает историю. Одна его знакомая возмущалась тупостью своего начальника и активно с ним боролась. А потом начиталась всяких умных философских книжек и решила существовать безмятежно, плюнула на начальника и стала жить, как говорила потом, в мусорной яме. Но вскоре прозябание ей надоело, и она снова включилась в борьбу. Гнев и возмущение для неё были отличным поводом к борьбе. Для меня обида, особенно сильная, порой оказывается мощнейшим стимулом к созидательной деятельности. За последний трудный год, когда пришлось помотать себе нервы, я успела столько, сколько за пять лет не переделала. Разве это плохо? "Конечно, нет, - говорит Козлов. – Я очень многое в своей жизни сделал, разозлившись на обстоятельства, назло всем. Агрессия действительно очень сильная побудительная причина созидательной деятельности. Но всегда ли нужно возмущение, чтобы бороться и созидать? Может быть, поискать другие стимулы? Например, стремление к комфорту. Я ленивый человек и, когда дети были маленькие, придумал люльку с хитрым механизмом, чтобы менять пелёнки, не вставая с постели. И таких изобретений, облегчающих быт, у меня много. Надо просто поставить себе цель и идти к ней, в идеале - ни на что не отвлекаясь".

Отработать такую модель жизни, когда решаешь поставленную задачу, ни на что не отвлекаясь, мы должны в упражнении "Домики". Один строит домик из спичек, другой всячески ему мешает. Работать нужно, несмотря ни на что, убрав все лишние эмоции, демонстрируя максимальную собранность и максимальную лёгкость. Это, наверное, очень хорошее упражнение. Но я не рискую его выполнять, потому что всё ещё взвинченная и раздражённая. Мне плевать на то, что ситуация игровая. Тому, кто будет мне мешать строить домики, не поздоровится, о чём я честно Николаю Ивановичу сообщаю. Он относится к этому с пониманием - профессионал!

После перерыва начинается разговор на очень скользкую тему: всегда ли нужно ли быть правдивым или надо проявлять гибкость в отношениях с людьми? И, наконец, правильно ли быть манипулятором? Кстати, об этом слове. У Ожегова сказано: "Манипуляция - сложный приём, действие над чем-нибудь при работе ручным способом (книжн.). А также проделка, махинация (переносное, неодобрительное)". В сознании большинства это слово имеет негативную окраску: пройдоха, хитрец, комбинатор. И вот на встрече в МПГУ из зала Козлову бросают обвинение: "Вы учите манипулировать людьми!". "Слово "манипулятор", наверное, не совсем точное, - говорит нам на занятии Николай Иванович, - но другого пока нет".

Начинается обсуждение. "Манипулятором нельзя быть с близкими, - говорит Павел. - С ними нужно быть искренним". "Хорошо", - говорит Козлов и подходит к симпатичной рыжеволосой Маше: "Ну ты, рыжая! Ты посмотри, какая ты лохматая! И опухла вся!" Кто-то не выдерживает: "Для чего вы это делаете?!" "А я не думаю - для чего! – мгновенно парирует Козлов. - Я думаю – потому что! Потому что я честный! Что вижу, то и говорю. Потому что я искренний!" И перейдя на обычный тон, добавляет: "А если бы я был хорошим манипулятором, я бы не так говорил Маше о том, что меня в её внешности не устраивает. Я бы сказал: какая ты у меня красивая! А если причёску немного поменять, наверное, была бы ещё красивее. Но для меня ты всё равно лучше всех! И Маша захочет стать ещё лучше. Я хочу воспитывать классных манипуляторов. Для этого я даю вам разные технические приёмы. Но я хочу, чтобы эта классная техника использовалась порядочными людьми. Ты просто обязан стать хорошим манипулятором, если имеешь добрые намерения и владеешь качественной техникой. Манипулируйте творчески, красиво!" И всё же, то, что Николай Иванович называет манипуляцией, на самом деле просто корректное и продуманное отношение к людям. Манипуляция в бытовом понимании предполагает извлечение прямой выгоды. В общении мы, конечно, преследуем определённые цели, но вовсе не обязательно корыстные. Значит, термин нужно уточнить…

Меня некоторые приёмы Николая Ивановича то настораживают, то вызывают недоумение. Когда он подкалывал Машу, я за неё переживала. Мне было бы неприятно, если бы моя внешность подверглась осмеянию, хотя бы и шуточному. Или демонстрировал Николай Иванович негибкое поведение, которое встречается сплошь и рядом, и назвал Лену словом "б…" Это меня вообще возмутило: понятно, что игровая ситуация, но материться-то зачем? Тем более, что у Лены в тот момент была непростая ситуация в жизни. "С Леной у меня хорошие, доверительные отношения, - говорит Козлов. - И когда я бросаю в её адрес это слово, я хочу, чтобы она приучалась на него не реагировать, хотя бы в это слово вложили самый негативный смысл". Лена на предыдущем занятии действительно высказалась в том смысле, что её обижают необоснованные обвинения. Николай Иванович попутно учит и к обоснованным относиться легко. Может быть, методика Козлова действительно поможет ей бесстрастно выдерживать нападки. А может быть и нет: жизнь не клуб "Синтон" с его радужной атмосферой.

Что касается Маши, то она, оказывается, психолог. Николай Иванович знает её не первый день: "У неё отличное чувство юмора. И вообще Маша сильный человек. Я понимаю людей и вижу, с кем можно так говорить. Вот несчастной Наташе (это мне - Н.Б.) я ничего такого не скажу - дороже обойдётся потом лечить".

О "Стервологии"

Я разговорилась со Сталкером - Сергеем Шишковым - и напросилась посмотреть занятие тренинга "Психология игр". К сожалению, это было уже не первое занятие, и я приготовилась к тому, что не сразу въеду. Но не ожидала, что въезжать придётся долго и со скрипом. Удивило уже то, что ведущим был не Сергей, который скромно сидел в углу, а незнакомый молодой человек с бэйджем "Володя". "Так чего же вы ждёте от этого тренинга?" - вопросил Володя, обращаясь к собравшимся. "Я хочу стать настоящей стервой, - заявила Юля, яркая девица западного вида. - То есть достичь высшего мастерства в искусстве вынимания денежных знаков из мужчины". "А я хочу стать стервой, чтобы не просто давать, но и получать при этом удовольствие. А то у меня не всегда получается совмещать", - призналась Николь, явно метящая в секс-символы. "А мне хотелось бы просто подойти и взять мужика за яйца, и чтобы мне ничего за это не было," - поделилась Ира, девица потасканного вида. И я разозлилась. И это "солнечный дом" "Синтон"? Это, извините, какие-то синтоновские отбросы! Когда дошла очередь до меня, я уже плохо сдерживалась: "У меня такое ощущение, что я попала в дурдом". _"А у тебя и будет такое ощущение, пока ты не подключишься, - тут же отреагировал Володя нарочито спокойно, но недобро, как мне показалось, сощурившись. - Подключайся быстрее." При этом он всё-таки хотел услышать, как меня сюда занесло. Но не объявлять же прилюдно, что "казачок-то засланный", что я из газеты! Я беспомощно оглянулась на Сергея: почему напарника-то не предупредил? Но Сталкер что-то не спешил мне на помощь. "Предатель! Сейчас устрою скандал, уйду, хлопнув дверью, и нажалуюсь Козлову, - подумала я и сразу: - Нет, это меня так проверяют. Вот назло вам всем останусь". И продолжала наблюдать шоу, которое у меня вызывало такой мощный протест, что от скандала удерживало только профессиональное любопытство.

Героиней занятия стала Юля. Такие люди вызывают у меня сложное чувство зависти и восхищения. Вела она себя уверенно, вызывающе, явно наслаждаясь тем, что находится в центре внимания. В первые же несколько минут занятия сообщила, что живёт в Германии, что она мастер спорта по академической гребле, намекнула на то, что вращается в каких-то необыкновенно высоких деловых сферах и вообще "человек умный, серьёзный, известный". То, что умный, это было видно. Потому что, распуская хвост перед ошарашенными девицами, Юля тщательно соблюдала меру. Казалось, она ведёт какую-то непонятную пока игру. Перед занятием я спросила её: "Не понимаю, ты-то что тут делаешь? Комплексами явно не страдаешь" "Мне ещё работать и работать! - вдруг ответила Юля. - Когда мне на "Вкусе жизни" дали задание подойти к парню, который нравится, я не смогла решиться". "Вот я какая" тут же сменялось доверительным: "Я такой не родилась. Я сама себя сделала". Попутно мы узнали, что Юля прошла и через ужасные какие-то болезни, и через комплексы, и что нынешняя её победительная внешность и манеры - результат упорного труда и борьбы с собственными слабостями.  Она с ходу выполнила задание подойти к понравившемуся парню в группе мужчин и завязать контакт. При этом объясняла каждое своё движение, как учитель оробевшим ученикам, и выдавала афоризмы типа: "Нет ошибок, есть попытки. Не получилось, подойди с другой стороны". "Дорогу осилит идущий". Всё это было слишком профессионально для простого синтоновца, так что я даже поинтересовалась у Сталкера и Володи: "Юля не подсадка?" "Нет", - сказали они, сами, похоже, несколько удивлённые таким шоу. Решили Юлю немного окоротить, потому что она начала подавлять остальных. И если у одних её блистательные номера вызывали восхищение, у других, закомлексованных, - зависть, неприятие и злобу. Чем закончилось это занятие, я не знаю, потому что ушла после перерыва. Но на следующий день секрет Юли выяснился. Она сама психолог, ведёт группы, подобные синтоновским, в Берлине, а в клуб приехала, чтобы лучше освоить методику Козлова и получить подтверждение на ведение занятий.

Я ещё долго находилась под обаянием этой сильной личности. И не только я. Потому что следующее занятие началось с того, что каждый, отчитываясь за прошедшую неделю, так или иначе Юлю вспоминал. "Я поняла, что если ты не будешь работать над собой, то кому ты будешь нужна? - это Николь. - Для меня это вопрос: сделать или не сделать зарядку. А если сделать, то 10 раз или 50?" Экзальтрованная Ира: "А я после того занятия поняла, что всего могу достичь. Надо только не сидеть, а делать. Буду менять имидж. Буду больше общаться с людьми, экспериментировать. Я чувствую, что уже превращаюсь в королеву!" "Я послушала Юлю, как она на роликах катается по 30 километров в день, и тоже вспомнила детство, - это уже другая Юля. - Решила бегать по 10 километров. В воскресенье порвала связку, но не отчаиваюсь, даю больше упражнений на пресс. И отлично себя чувствую!" Даже субтильный очкарик Валера возобновил занятия каратэ. Да, Юля была бы довольна столь быстрым практическим результатом своих слов. Вот только не слишком ли много щенячьего восторга? И почему все эти замечательные люди до этого момента сидели сложа руки? Ждали волшебницу из Берлина?

В разговор вступает Света: "Мне кажется, мы не тем здесь занимаемся. Мне хотелось бы научиться возвышенной самоотверженности. В чём это будет проявляться? Хотя бы в том, чтобы не изменить своему мужу, если это будет ему больно." Тогда ведущие предлагают Свете выбрать из присутствующих здесь молодых людей такого, кто похож на её мужа, и сообщить ему о своём желании изменить. "Ты меня любишь? - начинает Света. - Тебе со мной хорошо? Тогда ты, конечно, поймёшь меня. У меня проблема. Я хочу тебе изменить… Нет, не так. Я встретила мужчину, которого люблю. А ты, мне кажется, меня уже не любишь. Я знаю, что тебе будет больно. Но я не хочу разводиться, ведь нам так классно вместе. Ты меня осуждаешь? Запретишь мне это делать? Я хочу с тобой посоветоваться, как поступить, чтобы и сметану съесть, и совесть была чиста." "Мне тяжело, - отвечает "муж" Андрей, - но это моя проблема, и я постараюсь с ней справиться." "Возвышенную самоотверженность проявляет он", - резюмирует ведущий Володя.

Начинается паркинг, упражнение на привлечение внимания. Света расхаживает перед молодыми людьми, загадочно им улыбаясь, повиливая бёдрами, в общем делает всё, что в её понимании должно цеплять мужчину. Ребята затем высказываются, что именно их цепляет. Кого-то игривый, кокетливый взгляд: "Подкрадывыйся, как кошка и смотри прямо в глаза." Или даже: "Побольше блядского выражения в глазах". Кого-то, наоборот, взгляд скучающий, мечтательный, романтичный, печальный. Развязное поведение нравится далеко не всем. Хотя шикарный мужчина Андрей, по его признанию, клюет только на откровенный сексуальный призыв. Кого-то привлекают неожиданные слова, кого-то спокойная и доброжелательная уверенность, интерес к людям, искренность. "Девушки, перед вами разные типы мужчин, - говорит Володя. - Всем от вас надо разное. Как понять, кому что нужно? Это приходит с опытом."

Следующий паркинг выполняют уже все девушки по очереди. Пришлось поучавствовать и мне. Все старательно копируют манеры героини какого-нибудь порно-фильма, но у большинства это получается убого и жалко - без слёз не взглянешь. "А что, надо обязательно задницей вилять?" - уныло спрашиваю я у Володи. "Конечно, нет, - отвечает он. - Это упражнение на выявление того типа поведения, который вы применяете или хотели бы применять в жизни. Для большинства девушек привлечь внимание - значит демонстрировать "сексушечки". Чего от них будут ждать мужчины? Только секса, но не более."

Затем даётся конкретная ситуация: в аэропорту ждут багажа мужчина и женщина. Мужчина, крутой бизнесмен, разговаривает по сотовому. Женщине очень хочется с ним познакомиться. Как это сделать? Первой вызывается Николь. Просит у него телефон позвонить маме, затем в порыве благодарности бросается на шею и целует. Но "сексушечка" не срабатывает: "бизнесмен" брезгливо отодвигает навязчивую девицу. В группе осуждающие реплики типа: "Целовать чужого человека? Глупо!" Николь и сама понимает, что опростоволосилась.

Следующей выходит Неля. Она вызывает интерес высокомерно-презрительной позой: "Я крутая, все мужчины оглядываются, когда прихожу в ночной клуб, я классный бухгалтер, у меня уже третья машина и т.п." Однако до успеха берлинской Юли ей далеко: калибр малость не тот. И вот Неля в задумчивости фланирует около шикарного нового русского, который на неё даже и не смотрит. "Чего в принципе не бывает, - небрежно роняет Неля и всё-таки сдаётся: - Я пас, не представляю, что делать в такой ситуации".

Тогда вызывается симпатичная скромная девушка. Она делает несколько шагов и вдруг, подвернув ногу, с криком падает возле "нового русского", который, вздрогнув от неожиданности, суёт в карман свой сотовый и бросается поднимать - зацепило!

После чего даётся задание отработать в микрогруппах приёмы притягивания и отталкивания. А вообще у меня неоднорзначное впечатление от этого тренинга. Ведущие работают блистательно, артистично, умно, сыгранно. Но вот атмосфера в группе мне не понравилась: нет того тепла и дружелюбия, как в той группе, которую я посещаю у Н.И.Козлова. Мне на «Стервологии» некомфортно.

Трудные игры

Я появилась в "Синтоне" мрачнее, чем обычно, и узнала, что сегодня игра под названием "Концлагерь". А у меня самой в душе такой концлагерь! Нет, думаю, мне сейчас жуткие впечатления совсем ни к чему. Но наедине со своими проблемами ещё хуже. Останусь, но только в качестве зрителя. Перед началом участников знакомили с жёсткими правилами игры и рисовали на лбу номер. Но все были оживлены и с любопытством поглядывали на дверь с надписью "Возьми надежду всякий сюда входящий" - перефразированная надпись над входом в ад. Печально-трагическая музыка, приглушённый свет, и вот притихшая группа за верёвочным ограждением. И сразу возникла атмосфера тревожная и зловещая. Вкратце правила: группа может спастись, перебираясь над  верёвкой. Или спасаются все, или все погибают. Касаться стен и ограждения нельзя, они под током, коснёшься - парализован, а все спасшиеся возвращаются в зону. Парализованный не должен шевелиться, немой (есть и такие) - разговаривать. За нарушение - возврат в зону. За порядком следит Супостат, то бишь Н.И.Козлов, и два надзирателя. Надзиратель и любой узник может убить кого пожелает, просто сказав: "Я его убиваю". Но вопрос о самоубийстве решается всей группой. И вот игра начинается.

Сначала все растерянно топчутся, привыкая к роли узников. И тут же возникает целая куча парализованных: Николай Иванович не дремлет и за каждое неосторожное движение сурово карает. Кроме того, он по праву Супостата сразу выключил из игры явных лидеров, запретив им говорить и двигаться: "Надо, чтобы лидерство проявили другие". Но вот народ, негромко посовещавшись, начинает действовать. Ребята покрепче, взяв руки в замок, переправляют на ту сторону дееспособных, те принимают остальных. Договорились быстро, у каждого своя роль: целые пирамиды сооружают. И всё спокойно, без спешки, дружно и заботливо - одно удовольствие наблюдать. Я даже умилилась, не ожидая от группы, к которой относилась скептически, такой искренней теплоты. Обниматься и сюсюкаться до занятия - это одно, а проявлять терпимость и сердечность во время утомительного и неблагодарного дела - совсем другое. И тут, конечно, группа была на высоте. Но вот увлеклись, заступили черту, коснулись верёвки - и Супостат всех вернул в зону. При этом в группе ни раздражения против нарушителей, ни обвинений, ни даже расстроенных физиономий: ничего, начнём сначала! Так они начинали раз пять, и, глядя на благодушные лица, я не выдержала: "Почему они не поднимут восстание?" "Потому что, по условиям игры, надзиратель бессмертен, - отвечает Козлов. - Конечно, восстать легче. Терпеть труднее". Но уж больно терпеливая оказалась группа! Всё больше они стали напоминать овец в загоне, обречённых на заклание. Как зомби, они безропотно вновь и вновь перетаскивали друг друга через верёвку, а по команде Супостата послушно возвращались обратно и снова начинали с нуля.

"Так они будут выбираться до утра, - заметил Николай Иванович. - А всё потому, что нет жёсткого лидера, слабая дисциплина. А надо бы поставить людей, которые следили бы за порядком, тогда меньше было бы парализованных. Да, они добры и внимательны друг к другу. Может быть, кто-то и раздражается, но не показывает этого. Мысли одно, отношения - другое. Здесь спокойные, тёплые отношения. В других группах часа через два после начала игры, когда все устанут, начинаются истерики, взаимные обвинения, чуть ли не до драки доходит. В этой группе такого не будет". И это, конечно, результат всей предыдущей работы Н.И.Козлова с этими людьми.

Трогательных эпизодов было много. Сердобольные девчонки растирали затёкшие ноги страдальцам парализованным, подбадривали друг друга, шутили. А когда Андрея, раздетого по пояс, поволокли за ноги, к нему тут же бросилась Таня, заботливо поддержав: "Ему же больно - спина голая!"  "Действительно, за всю игру не было ни одного грубого слова, - говорит Лена. - Это результат тренинга "Любовь и дружба". Любить друг друга мы научились, но это же нам и помешало спастись. Конечно, нужен был человек, который смог бы гаркнуть и даже дать по физиономии. Но такого не было…"

Я всё время думала о том, что в этой игре есть конкретная опасность для здоровья. Особенно тяжко "парализованным", которых таскают с риском уронить. Они себе локти обдирают о шершавое покрытие, у них, бедолаг, ноги затекают… Тащили одну нехуденькую девушку. Смотрю, в свободной зоне её принимают одни девчонки, и не удержать им такую массу. "Уронят ведь, Николай Иванович!" Тот бесстрастно кивает. Как же так? Я побежала помогать. Возвращаюсь довольная, а Козлов: "Ты, конечно, хорошо поступила, но в следующий раз я их всех за это верну - нарушение правил. Они сами должны думать и нести ответственность за всё, а не полагаться на авось."  Но вот количество нетранспортабельных достигло критической цифры, и неизбежно возник вопрос: а что с ними делать? Товарищи стоически перетаскивали их туда-сюда. Сначала с бесконечными предосторожностями над верёвкой. Потом кто-нибудь, увлекшись, задевал за ограждение, и бедолаг тащили за ноги обратно в зону. Но вот самые трезво мыслящие - обездвиженные лидеры - начинают требовать, чтобы их убили. Одна из них, Катя, потом говорила: "Мне хотелось психануть, когда Стас (один из организаторов "переправы") отказался нас убивать, хотя мы сильно просили. Демонстративно показал нам фигу". Их, однако, "пожалели", и вскоре Катя с Ильёй уже сидели у стеночки среди зрителей. "Мы поняли, что так таскать можно до утра и решили облегчить людям работу", - сказала Катя.

Неожиданно проявила себя Лена. Она, сама парализованная, предложила товарищам по несчастью добровольно отправиться на тот свет. "Я хотела сама всех убить, но не решилась, - говорила потом Лена, по жизни светлый, отзывчивый человек. - Решила посоветоваться с парализованными, убедить их, что надо избавить здоровых от балласта. Но все хотели жить, и я не смогла взять на себя ответственность. И была даже благодарна Марине, которая это сумела сделать. Такое облегчение наступило! Конечно, Николай Иванович прав: можно было избежать такого количества парализованных, если бы была жёсткая дисциплина. Надо было сделать так: кто нарушает правила, шевелит ногами, прислоняется к стенам, должен быть убит. Виноват - умри. Тогда другой будет следить за собой. Разве не так поступали в войну? Почему одни должны погибать из-за халатности других? Но я не смогла найти нужные слова, не смогла организовать людей. Уехала после этой игры с больной головой, переживала всю ночь, потому что увидела, что многому надо ещё учиться."

Парализованный Вася, меланхолично наблюдая энтузиазм вновь и вновь начинавших с нуля товарищей, заметил: "Эта игра не на проявление физических способностей. Мы мозгами не хотим работать, вот и носим". Возвышать голос он, однако, не стал, продолжая тихонько лежать у стеночки. Зато Артём и Стас неутомимо трудились на "переправе". Вот кто открылся совершенно с неожиданной стороны! Сработала хитрость Козлова, и в группе появились новые лидеры. И откуда у застенчивого Артёма вдруг взялась такая твёрдость движений, голоса и взгляда? К нему стали прислушиваться. Но Николай Иванович игру ведёт чётко. Артём прекрасно справлялся со своей ролью лидера, значит пора его нейтрализовать - пусть возьмёт на себя ответственность другой человек. И вот уже у Артёма связаны руки - парализован. Он печально стоит в стороне, а вся ответственность ложится на Стаса. Стас, честно говоря, до этого не был мне особо симпатичен, но тут вызвал просто восхищение. Работая чётко и неутомимо, он при этом стремился спасти всех! Когда Марина, запросто лишив жизни 13 человек, запросила для себя самоубийства, первым отреагировал Стас: "Нет, ты будешь жить". Хотя бы и в наказание. Жизнь человека не игрушка даже в игре. "Я был в горах, и у нас там тоже был балласт, - сказал Стас после игры. - Но была цель: выжить всем. И мы выжили. Я не понимаю, как можно убить". Кстати, Артём и Стас приняли обвинения в том, что оказались не слишком сильными лидерами, близко к сердцу. Оба признались, что голос повышать не хотелось. Казалось, что вокруг умные люди, которые сами всё понимают. И оба сделали печальный вывод, что в иных ситуациях нужно быть жёстким и безжалостным к людям - ради их же спасения.

Мария перед игрой говорила: "Концлагерь? Не страшно! У меня несколько поколений сидело. Пра-пра-прадед был декабристом, бабушка сидела по 58 статье 20 с лишним лет, вышла только в 56-м. Так что выживаемость во мне заложена генетически. А вообще я смерти не боюсь." Но когда в игре Мария оказалась парализованной, а потом убитой, то, по её признанию, испытала почти шок: "Я действительно не боюсь смерти и, может быть, поэтому не умею почувствовать всей радости жизни. Но когда я была балластом и умом понимала, что должна умереть, мне вдруг так захотелось жить! Сначала мне показалось, что Марина убивает только тех, кто полностью парализован, и обрадовалась, что у меня руки-то здоровые! Цеплялась за жизнь… А вообще, общество, которое убивает слабых и больных, само не может быть здоровым".

После игры "убийцы" Марины сторонились, как настоящего палача. Без ненависти и брезгливости, просто обходили стороной - и всё. Она ходила поникшая, но сохраняя остатки достоинства, и мне её стало жалко. Во время обсуждения Марина сказала: "В жизни я бы так никогда не поступила. Даже таракана не убью. Но мне было интересно: смогла бы я решиться на такое?" В момент прощания с убитыми Николай Иванович спросил её: "Что ты скажешь их родителям?" "Я скажу, что их дети помогли выжить другим". И мне показалось, что Марина играет на публику, так театрально трагичен был её голос. Так что не исключено, что она руководствовалась не столько благородной целью спасения большинства ценой жизни других, сколько стремлением произвести эффект. Но в этой группе, сплотившейся за три с половиной месяца, такой поступок не вызвал всеобщего одобрения. "Во всяком случае, - подытожил Козлов, - в тех обстоятельствах это было сильное решение, ведь объективно Марина спасла всех остальных".

Вообще, интересно было наблюдать за людьми, большинство из которых, наверное, смерть видели только в кино, а тут были поставлены в такие обстоятельства, когда каждый мог легко распрощаться с жизнью. И многие, приняв условия игры, воспринимали эту угрозу как реальную. Самый напряжённый момент игры был, когда в зоне остались только двое: Петрович и Маленький. Петрович - невысокий и ловкий гимнаст, что следовало из того, как он ловко преодолел в самом начале игры верёвку. А Маленький получил своё ироничное прозвище из-за отнюдь не маленького роста. Конечно, со стороны легко судить, но разумнее было бы оставить в зоне вместе с Петровичем худенькую лёгкую девочку, которая смогла бы с его плеч перепрыгнуть верёвку. Потому что мощного Маленького Петрович вряд ли выдержал бы. В результате они посовещались, и Петрович в прыжке легко преодолел заграждение, а Маленький в задумчивости топтался перед верёвкой, примериваясь, как бы её перепрыгнуть. Потом Николай Иванович сказал, что это было театрально сработано на публику. А я видела растерянность и неуверенность Маленького, который, наверное действительно надеялся произвести эффект, а на самом деле обрёк себя на глупый и бесславный конец. Потому что кто-то, наскучив смотреть на то, как он топчется, крикнул: "Я убиваю Маленького!" И такое горькое недоумение и детская обида была в глазах Маленького: "Я же хотел прыгнуть!"

Игра закончилась, большинство спаслось, и все были, хотя уставшие и слегка подавленные, но в общем удовлетворённые результатом. Когда Николай Иванович спросил, кто считает, что игру они выиграли, все подняли руки, хотя и не сразу. И вот тогда Николай Иванович устроил настоящий разнос. "Ваше достоинство - тёплые и дружеские отношения - оказалось вашей слабостью. Потому что благостному настроению и шуткам не место в концлагере. Вы могли выбраться за 15 минут, если бы с самого начала следили за каждым своим движением, собрались. Если бы был сильный лидер. Потому что без диктатуры в таких ситуациях не обойтись. Если бы сразу всё было нормально организовано - не надо было бы никого убивать. Вы дружные и добрые. Но вы - первая группа в "Синтоне", в которой во время этой игры были трупы. Другие ругались, грызлись: "Щас убью!" Но все выбирались живыми. Вы сыграли тепло, по-доброму. Расхлябанно и безалаберно сыграли. И это стоило жизни многим".

"Я в этой игре увидела все свои ошибки, которые совершаю по жизни, - говорила потом Лена. - Меня парализовало по приказу Супостата, когда я полезла на плечи Сергея, чтобы перепрыгнуть через ограждение. Пыталась что-то предложить ребятам, но они не слушали, а я не особо прислушивалась к ним и решила выбираться самостоятельно, чтобы потом другим помогать. А в результате стала обузой для всех. Так и в жизни я до конца не выслушаю планы окружающих, тороплюсь действовать, полагаюсь только на собственные силы и в итоге себя калечу и другим не могу помочь".

Всё это напоминало мне странный сон или театр абсурда. Только гораздо сильнее и драматичнее, потому что люди срослись со своей ролью и уже не играли - жили. Это было самое сильное зрелище за четыре месяца моего пребывания в "Синтоне". "Ну что, захотелось жить?" - спросил меня Николай Иванович после игры. Захотелось.