Часть 4. КОНТРОЛЬ НАД АГРЕССИЕЙ
Нет необходимости повторять мрачную статистику. Печальный факт для всех весьма очевиден: жестокие преступления неизменно становятся более частыми. Как может общество сократить ужасающее число случаев проявления насилия, которое его так беспокоит? Что мы — правительство, полиция, граждане, родители и воспитатели, все мы вместе — можем сделать для того, чтобы наш социальный мир стал лучшим или, по крайней мере, более безопасным?
РАЗЛИЧНЫЕ РЕКОМЕНДАЦИИ
Специалисты, занимающиеся исследованием поведения человека, предлагают различные доктрины. Многие считают здравым наказывать преступников, которые нарушают наши законы. Это политика устрашения, которая широко поддерживается многими общественными социальными кругами, а также большинством полицейских агентств, юристов и довольно обширным рядом ученых. Если поведение можно контролировать посредством его последствий (так, как правило, утверждают ученые), значит, можно понизить уровень преступности, показывая потенциальным преступникам, что их злодеяния будут иметь негативные для них последствия1.
_____________________
1 Уилсон и Гернстейн (Wilson & Herrnstein, 1985), наряду с другими учеными, предпочитают именно этот подход к контролю над преступным поведением и высказывают свои аргументы по этому поводу.
Зигмунд Фрейд также симпатизировал методу устрашения. Он считал, что цивилизация в конечном счете основывается на силе, а не на любви и милосердии. Наши законы всегда «готовы направить свои силы против индивида, оказывающего им сопротивление» (Freud, 1933/1950). Угроза наказания оберегает закон и порядок и является основой, на которой построено общество.
Довольно большое число юристов и ученых-правоведов разделяют этот взгляд. Они настаивают: преступление карается законом для того, чтобы предотвратить дальнейшие проступки (хотя, конечно, это не является оправданием суровых санкций). Неумение надлежащим образом обращаться с негодяями только поощряет преступления. Как-то один англичанин выразил эту мысль так: «Люди не склонны к конокрадству, но лошади могут быть украдены».
Защитники системы наказания, конечно же, являются не единственными, кто высказывается по этому поводу. Встречаются и такие люди, кто утверждает, что применение наказания никоим образом не является столь эффективным способом снижения преступлений, как это подразумевается, и что оно редко приносит положительные плоды.
«Мир не становится лучше благодаря использованию силы или полицейских дубинок»,— говорят они. Опасность понести тяжкое наказание в действительности не останавливает людей от убийства тех, кого они ненавидят, и, разумеется, не учит их решать свои ссоры дружеским и конструктивным способом. Еще хуже, говорят те же оппоненты, когда мы призываем к вынесению смертного приговора убийце. Тем самым мы толкаем к мщению и обнаруживаем примитивную сторону человеческой натуры. «Казня убийц,— заметил однажды один из авторов,— мы совершаем ту же ошибку, что и ребенок, бьющий стул, о который он ударился».
Как можно избежать подобной ошибки? Некоторые психологи, специалисты по психическому здоровью, полагают, что идеальным решением проблемы преступного насилия является, по общему мнению, поиск способов «очищения» и «освобождения» от сдерживаемых агрессивных импульсов. Они утверждают, что люди могут уменьшить силу импульсов, задействовав их иным образом: в воображении, или в реальной ситуации, или даже в спортивных соревнованиях. Я называю таких специалистов терапевтами-вентиляционистами, из-за их веры в успех «проветривания» чувств. Психологи также говорят, что такие психиатры придерживаются гидравлической концепции мотивации, так как они, по существу, считают, что внутри у человека есть некий резервуар, где аккумулируется агрессивная энергия, которая постоянно толкает его совершать физическое насилие (см.: Zillmann, 1979, р. 118-122; Berkowitz, 1970 b, July 1973 b; Geen & Quanty, 1977; Feshbach, 1984).
Некоторые специалисты по психическому здоровью, сторонники позиции «гидравлики мышления», в том числе Фрейд и его последователи, считают, что импульс к совершению насилия является инстинктивным и что он аккумулируется сам по себе как результат неизвестных биологических процессов. Остальные хотя и не утверждают, что существует агрессивный инстинкт, тем не менее полагают, что люди ведут себя как склады спрессованных сильных импульсов. Согласно им, мы носим внутри себя последствия различных агрессивных импульсов, появившихся в результате угроз и фрустраций, пережитых нами в нашей жизни. Разумно, в целях сохранения нашего психического здоровья, дать разрядку этим сдерживаемым агрессивным побуждениям. Вентиляционист Фриц Перле (Fritz Perls), один из создателей гештальттерапии, привел следующий аргумент:
Если человек сдерживает агрессию… если он загнал в бутылку свою ярость, мы можем найти выходное отверстие. Мы должны дать возможность этому человеку выпустить пар. Когда он ударяет по мячу, колет дрова или выполняет любое другое агрессивное действие, например играет в футбол, часто случаются чудеса (Perls, 1969, р. 116).
Сторонники более экстремальных подходов пошли гораздо дальше. Они приписывают многие болезни общества отсутствию достаточного числа выходов агрессивным импульсам. «Если общество в опасности,— сказал как-то один из них,— то это не из-за агрессивности людей, а потому, что их агрессивность подавляется» (Storr, 1968, р. 109). То есть, по общему мнению этих психологов, должны быть найдены соответствующие способы освобождения агрессивной энергии, которая образуется внутри нас.
Что является альтернативой, если эта концепция неверна? Обширное изучение вопроса показывает, что в этой концепции действительно допущена ошибка. Но что можно сделать в случае нашей неспособности реабилитировать сильных преступников или смирить их через игры в футбол, плавание на каноэ или восхождение на гору? Может быть, нужен какой-то иной способ психологического вмешательства, который бы придал особое значение воспитанию и излечению преступников? Карла Меннингера, известного во всем мире создателя Клиники Меннингера, настолько отталкивали традиционные способы борьбы с преступниками, что он назвал одну из своих книг «Криминальность наказания». «И пока дух мщения носит некоторый отпечаток респектабельности, — писал он, — и проникает в общественные умы, вселяя этого дьявола в букву закона, мы не продвинемся ни на йоту вперед в направлении к обузданию преступлений» (Меnninger, 1968, р. 165). По мнению Меннингера и многих других, лучший путь к снижению преступности — это реабилитация или очищение преступников.
Часть 4 посвящена этим трем основным способам контроля и снижения насилия: угрозе наказания людей, ведущих себя агрессивно, «разрядке» сильных импульсов посредством различных форм выплеска агрессивных эмоций и поощрению к освоению нового поведения. Каждый из этих подходов сталкивается со многими трудностями. В главе 10 внимание сосредоточено на эффективности внешнего общественного контроля; также будет описано исследование системы наказания на примере введения смертной казни и ограничения возможности использования огнестрельного оружия. В главе 11 речь пойдет о психологических воздействиях на человека, о процедурах, направленных, по сути, на то, чтобы изменить побуждения человека нанести вред другому. В этой связи я хочу сконцентрироваться в основном на подходах, поощряющих людей выражать свои чувства и эмоциональные импульсы, а также на других психологических методах, в основном пытающихся помочь человеку освоить новое для него поведение.
Глава 10. НАКАЗАНИЕ И СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТРОЛЬ
Использование наказания для сдерживания насилия. Наказание: «за» и «против». Удерживает ли наказание от применения насилия? Снижает ли контроль над применением оружия количество преступлений, связанных с насилием?
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НАКАЗАНИЯ ДЛЯ СДЕРЖИВАНИЯ
НАСИЛИЯ НАКАЗАНИЕ: «ЗА» И «ПРОТИВ»
В главе 6 «Развитие склонности к насилию» описаны эффекты наказания в нескольких деталях, внимание сосредоточено на роли наказания в развитии относительно устойчивой манеры насильственного поведения. В этой главе я задаю вопрос, может ли угроза наказания минимизировать вероятность проявления агрессивности, главным образом когда потенциальный агрессор надеется, что он не понесет плату за свое поведение (см. также: Parke & Slaby, 1983; Solomon, 1964; Blanchard & Blanchard, 1986).
Даже с учетом этого различия многое из теорий и исследований, описываемых в главе 6, также применимо здесь. Обзор основных точек зрения будет очень полезен.
Аргументы против наказания как сдерживающего средства
Немало воспитателей и специалистов-психиатров осуждают использование наказания как попытки повлиять на поведение детей. Сторонники отказа от применения насильственных методов сомневаются в нравственности использования физического насилия, даже в целях социального блага. Другие специалисты настаивают на том, что эффективность наказания маловероятна. Оскорбленные жертвы, говорят они, могут приостановиться в совершении осуждаемых поступков, однако подавление будет лишь временным. Согласно этому взгляду, если мать шлепает своего сына за драку с сестрой, мальчик может на время перестать проявлять агрессию. Однако не исключена возможность, что он ударит девочку снова, особенно если полагает, что его мать не увидит, как он это делает. Что еще хуже, с точки зрения сторонников насильственных методов, он может даже стать более агрессивным.
Противостояние физическим наказаниям в школах. Те же возражения, особенно возможность нежелательных побочных эффектов, направлены против использования телесных наказаний в школах. Еще в большей степени, чем наложение физического наказания, говорят оппоненты, избиение ударяет по самолюбию подростков и может даже усилить их непокорность. Кроме того, удар ребенка указкой или линейкой по ягодицам ничего не решает. Столкнувшись с этими протестами, двадцать американских штатов запретили телесные наказания в школах; девять из этих запретов вступили в силу закона в период с 1987 по середину 1990 года. Противники такой практики в Европе даже более единообразны. Что касается этого вопроса, ни одна европейская нация, за исключением Великобритании, не позволяет своим учителям физически наказывать учеников за нарушения дисциплины.
Опасность взрывов или выстрелов, как правило, не останавливает врага. В то время как физическое наказание часто бывает неэффективным при применении к детям, оно может быть даже более бесполезным в случае со взрослыми. Приведем пример, который, скорее всего, не придет вам на ум в данном контексте: бомбежка американцами Северного Вьетнама во время вьетнамской войны показала, насколько неэффективным может быть наказание во многих случаях. Конечно, войска США могли бы сделать больше: они могли бы стереть с лица земли всю организованную оппозицию, нанеся ядерный удар по врагам. Но даже без ведения ядерной войны Соединенные Штаты нанесли жестокое наказание жителям Северного Вьетнама, сбросив на них большее количество бомб, чем было сброшено на Германию во время Второй мировой войны. И все было зря. Жители Северного Вьетнама продолжали свою борьбу, несмотря на смерть и разрушения. Как нам известно, в итоге они вытеснили Соединенные Штаты из Юго-Восточной Азии. Несмотря на весь нанесенный врагу ущерб, мы не смогли подчинить его своим желаниям, бомбардировки только укрепили его решительность1.
________________
1 Карноу (Karnow, 1983) оценивает результаты истории вьетнамского конфликта следующим образом: «Американские воздушные удары против Вьетнама продолжались почти ежедневно с марта 1965 по ноябрь 1968 года. Сбрасывались миллионы тонн бомб, ракет и снарядов — приблизительно 800 тонн каждый день в течение трех с половиной лет… Одной из целей данной операции было нанести моральный удар ханойским лидерам и заставить их уйти с юга; другой целью было ослабить боевую мощь коммунистов. Однако ни одна цель не была достигнута ни на йоту… Макнамара, главный вдохновитель воздушной наступательной операции… утверждал: "Вражеские действия на юге, на основании тех отчетов, что я видел, не могли быть остановлены без воздушных бомбардировок — короче говоря, без фактического уничтожения Северного Вьетнама и его населения"» (р. 454).
Возможные опасности приклеивания ярлыков. Социологи также определили другие возможные недостатки использования наказания в качестве процедуры социального контроля. Концепция социологов, известная как теория приклеивания ярлыков, утверждает, что многие становятся людьми с отклонениями в результате того, что им приклеивают ярлык «правонарушителя». Так как общество опасается их как дурных людей, их самоидентичность изменяется. Они начинают думать о себе как о людях вне закона и действуют соответственно. С этой точки зрения люди, наказанные системой уголовного правосудия, слишком подходящие объекты для навешивания ярлыка — сами себе или другими — «человека с отклонением от нормы» и «правонарушителя». Вместо того чтобы удержать их от правонарушений, наказание увеличивает вероятность совершения будущих преступлений, так как они действуют согласно этой идентичности (эта концепция обсуждается в: Gibbons, 1987; Sherman & Berk, 1984 а).
Наказание часто бывает неэффективным в случае с психопатами. Что бы я ни говорил, неоспоримо, что угроза наказания особенно неэффективна для некоторых типов людей, особенно для психопатов. Как я уже упоминал в главе 5, эти люди имеют тенденцию быть в высшей степени импульсивными. По исследованию Джозефа Ньюмена (Joseph Newman's), психопаты часто упорствуют в своем поведении, они расположены всегда играть свою роль, даже когда им становится доступной информация, указывающая на то, что их поведение неуместно и оно, возможно, будет наказано. Резонно предположить тогда, что, если психопаты сильно расположены напасть на кого-либо, они могут быть совершенно невосприимчивы к информации об угрозе наказания. Фокусируясь на своем желании нанести вред тому, кто провоцировал их (цель их агрессии), они не сдерживают себя, так как не думают о возможных негативных последствиях своего поведения (см., например: Newman 1987).
Наказание может быть сдерживающим средством — иногда
И все же не стоит отказываться от наказаний раз и навсегда, несмотря на протесты против их применения. Такие протесты обоснованны, но не всегда. Как я отмечал в главе 6, при определенных условиях быстро наступающие негативные последствия, как физические, так и психологические по своей природе, могут удержать от антисоциального поведения без получения серьезных неблагоприятных побочных эффектов.
Я перечислял эти условия ранее, однако они настолько важны, что я повторю их снова. Согласно психологической теории и исследованиям, наилучшим образом наказание действует, если оно: 1) строгое; 2) применяется быстро, до того как личность, чье поведение необходимо контролировать, сможет насладиться удовольствием, которого она может достичь осуждаемым поведением; 3) осуществляется последовательно и уверенно, так что сомнений в том, что осуждаемое действие будет иметь по крайней мере хоть какие-то негативные последствия, практически не остается; 4) существует привлекательная альтернатива осуждаемому поведению; 5) люди, исполняющие наказание, ясно понимают здравый смысл дисциплины.
Теория и исследования также подтверждают, что мы не всегда можем заставить других вести себя правильно, угрожая им ужасными последствиями плохого поведения. Идеальные условия, перечисленные выше, существуют не всегда, и в действительности они относительно редки. Соединенные Штаты жестоко наказали Северный Вьетнам, как я говорил выше, и лидеры Северного Вьетнама, несомненно, хорошо знали о причинах акции США (хотя они не признали эти причины). Альтернатива, представленная правительством США (остановка борьбы и конфликтов с самостоятельным некоммунистическим государством Южный Вьетнам), не являлась привлекательной для северовьетнамских лидеров, и многие из их осуждаемых действий (такие, как введение войск в Южный Вьетнам и убийство солдат США и Южного Вьетнама) были наказаны или недостаточно быстро, или с недостаточной уверенностью. По существу, северовьетнамские лидеры полагали, что у них есть довольно хорошие шансы уйти от наказания, сделав то, что они хотели, несмотря на оппозицию США.
Существуют еще дополнительные трудности, связанные с эффективным использованием наказания для контроля над агрессией. Одной из таких трудностей является вознаграждение, которое может последовать за агрессией. Иногда невозможно предотвратить получение агрессорами вознаграждения за их действия. Люди, эмоционально возбужденные, вознаграждаются просто тем, что имеют возможность нанести вред своей жертве. Например, мальчик, спровоцированный сестрой, в ответ ударяет ее. Если мать хочет наказать сына, она, очевидно, не должна ждать, пока отец вернется с работы. Это будет слишком поздно. Однако если даже мать накажет обидчика сразу же, наказание может последовать после того, как девочка покажет, что ее ударили. Боль жертвы, таким образом, вознаграждает агрессора до того, как он будет наказан матерью.
Еще одна проблема произрастает из негативного аффекта, вызванного наказанием. Неприятные чувства, связанные с наказанием, с большой вероятностью подстрекают к последующим атакам, за исключением тех случаев, когда наказанный человек: 1) думает о наказании, которое он может испытать, 2) может сдержать свои агрессивные импульсы и 3) имеет привлекательный альтернативный способ действия.
УДЕРЖИВАЕТ ЛИ НАКАЗАНИЕ ОТ ПРИМЕНЕНИЯ НАСИЛИЯ?
Все эти психологические теоретизирования кажутся правдоподобными, можете подумать вы, однако насколько хорошо работают эти идеи в реальных условиях? В основе своей угроза наказания, по всей видимости, снижает уровень агрессивных нападений до некоторого уровня — по крайней мере, при определенных обстоятельствах, хотя факт не настолько очевиден, как этого бы хотелось.
Пример: аресты, удерживающие от применения физического насилия в семье
Важный эксперимент в реальных условиях был проведен вместе с полицейским участком Миннеаполиса, штат Миннесота, и Полицейским фондом (частной организацией, занимающейся исследованием всех аспектов работы полиции). Офицеры полиции не любят разбираться с семейными скандалами и часто вообще не расположены предпринимать какие-либо шаги, когда раздаются звонки по поводу драк. В середине 80-х годов было подсчитано, что по всей стране аресты были произведены лишь в 1% случаев, в которых совершалось нападение на жену (см.: Straus & Gelles, 1990). Даже когда полицейские уверены в законности своих действий, даже когда они арестовывают нападавшего, они все равно знают, что суды вряд ли вынесут им законное наказание. Кроме того, семейные проблемы кажутся им вообще не имеющими решения. Даже если бы они хотели что-либо сделать, непонятно, что именно делать.
Специалисты различного рода с легкостью дают полицейским советы, однако не все они предписывают выполнение одних и тех же действий. Некоторые психологи и социальные работники полагают, что полиция должна быть активным миротворцем: что офицеры, расследующие битовые споры, прежде чем производить арест, должны пытаться урегулировать конфликт дружелюбно, насколько это возможно, и даже проконсультировать непримиримых супругов. Другие строго критикуют эти рекомендации, особенно члены воинственных женских группировок, которые мало симпатизируют мужчинам, нападающим на женщин. Они утверждают, что таких мужчин нужно наказывать (т. е. арестовывать), а не консультировать.
При проведении эксперимента в Миннеаполисе исследователи пытались изучить, что более эффективно в снижении вероятности применения насилия в семье — консультации или аресты. Когда полицейские, участвовавшие в исследовании, прибывали на место происшествия, вначале они определяли, удовлетворяет ли случай критериям эксперимента: присутствуют ли оба члена семейной пары, было ли нападение совершено в течение последних четырех часов и подлежит ли нападение только судебному разбирательству (т. е. избиение достаточно сильное для того, чтобы последовал арест, однако не настолько сильное, чтобы были нанесены серьезные раны или существовала угроза жизни). Затем подходящие случаи случайным образом относились к одному из трех вариантов последствий: 1) нападающий был арестован; 2) офицеры выслушивали участников спора и пытались дать им совет, как устранить конфликт; 3) офицеры разделяли мужчину и женщину, изолируя нападавшего хотя бы на несколько часов от семьи. (Важно понять, что арестованные не заключались в тюрьму на длительный срок; более 40% из них были освобождены в течение дня, а почти 90% были отпущены через неделю или ранее.) Наблюдение за этими семьями продолжалось в течение последующих 6 месяцев, чтобы посмотреть, что происходит далее и, особенно, повторяются ли случаи жестокого обращения.
Как показано на рис. 10-1, арест оказался наилучшим средством предупреждения агрессивного поведения в дальнейшем. По официальным записям полиции, только 10% мужчин, арестованных за жестокое обращение со своими женами, были арестованы в течение следующих 6 месяцев снова. Столь низкий уровень повторных случаев применения насилия контрастируете 19% мужей, выслушавших советы, и 24% «изолированных» мужчин, арестованных в дальнейшем за применение насилия против своих жен.
 |
|
Рис. 10-1. Процент повторного применения насилия в течение 6 месяцев при разных способах воздействия, согласно официальным данным полиции (Данные из: Sherman & Berk, 1984Ь), рис. 1. Перепечатано по разрешению Полицейского фонда). |
Сделанные открытия, несомненно, имеют важное практическое значение для социальной политики, и эксперимент привлек внимание всей нации. Полицейский отдел Миннеаполиса был настолько поражен результатами, что изменил свою политику относительно насильственных случаев в семье. Сами исследователи решили, что желательно уполномочить полицию применять арест даже в простых случаях физического насилия в семье, «если нет веских причин, по которым арест не может быть произведен»1.
_____________
1 См.: Sherman & Berk (1984 а, 1984 b). Berk & Newton (1985) сообщили более свежие данные, подтверждающие результаты, полученные в Миннеаполисе. Полицейские аресты в Калифорнии в случаях избиения жен, по-видимому, снизили вероятность последующих арестов за применение насилия в семье в течение 28 месяцев исследования.
Ограниченность сдерживающего эффекта арестов. Однако мы должны быть осторожными в оценке результатов, полученных в Миннеаполисе. Я обратил внимание на то, что наказание является эффективным средством регулирования только при определенных условиях, и поэтому мы не должны ожидать, что арест всегда является хорошим средством для сдерживания правонарушений. Эту ограниченную эффективность можно увидеть и в самом эксперименте в Миннеаполисе, но с большей очевидностью она проявилась при последующих попытках повторить основное исследование.
Только некоторых людей можно удержать от применения насилия. Прежде всего, не вызывает сомнений то, что для одних людей аресты могут быть намного более эффективным способом, удерживающим от правонарушений в будущем, чем для других. Вспомним, что арестованные мужчины в эксперименте в Миннеаполисе не наносили серьезных травм женщинам. Значит, можно предположить, что они не были слишком возбуждены и не теряли полного контроля над своим поведением. К тому же, вероятнее всего, большинство из них не были ни чрезвычайно эмоциональными людьми, ни агрессивными психопатами. Не испытывая сильного возбуждения, они в состоянии были себя сдерживать и помнить о возможных негативных последствиях применения насилия. Позже, когда их вновь провоцировали, они могли бы вспомнить, что их могут арестовать, если они ударят свою жену, и поэтому себя сдерживали.
Сдерживающий эффект от арестов со временем может ослабевать. В общем, угроза наказания удерживает людей от совершения правонарушений только в той степени, в какой они способны думать о возможных негативных последствиях, когда испытывают соблазн перейти границу закона. Это означает, что для многих людей, по крайней мере по истечении времени, первые аресты за правонарушения могут перестать быть эффективным сдерживающим средством от последующего нарушения закона. Наказание, понесенное ранее, постепенно стирается из памяти.
Переосмысление данных, полученных во время исследования в Миннеаполисе, показывает нам, как с течением времени уменьшается степень, в которой аресты оказывают контролирующее влияние на применение насилия в семье. Когда команда исследователей пристально изучила результаты этого исследования, она обнаружила, что «эффект ареста как средства устрашения недолговечен; большинство сдерживающих эффектов, проявившихся в начале, исчезли по истечении последующих шести месяцев»1.
_________________
1 Как процитировано у Sherman et al. (1991), p. 833, Tauchen и др. (1986) пересмотрели данные эксперимента в Миннеаполисе.
Другие исследования применения арестов в случаях жестокого обращения в семье проводились в следующих направлениях. Национальный институт юстиции, поддержавший первые исследования, проводившиеся в Миннеаполисе, финансировал серьезные исследования в других американских городах — в том числе в Омахе, Небраске, Шарлотте, Северной Каролине, Милуоки и Висконсине — для того, чтобы определить, насколько политика арестов могла бы снизить число случаев применения насилия в семье. Результаты этого более позднего исследования были чрезвычайно неоднозначными, не было обнаружено и последовательных свидетельств того, что аресты способны снизить число повторных случаев применения насилия в семье. Каким бы ни был сдерживающий эффект, он в основном представлялся относительно временным.
Данные, полученные в ходе тщательно продуманного и хорошо организованного эксперимента в Милуоки и собранные Лоренсом Шерманом и его коллегами по Институту контроля над преступностью (научно-исследовательская организация) в Мэриленде, наводят на размышление. Когда полицейские г. Милуоки, входившие в исследовательскую команду, сталкивались со случаем избиения в семье, который мог бы привести к аресту, они случайным образом относили подозреваемого (почти во всех случаях — мужчину) к одной из трех категорий и, таким образом, его ждал один из трех вариантов последствий: 1.) самый настоящий арест, когда подозреваемому говорили, что за избиение его арестовывают, на него надевали наручники и заключали в тюрьму приблизительно на 11 часов; 2) кратковременный арест, когда подозреваемый также обвинялся и заключался в наручники, однако ему сообщали, что «его могут отпустить спустя несколько часов» и затем отправляли в тюрьму на 3 часа; 3) получение предупреждения, когда никто не арестовывался, однако людям, причастным к случившемуся, говорили, «что кто-то пойдет в тюрьму», если полицейскому придется вернуться. В эксперимент были вовлечены более 1000 пар из четырех районов, где обитали чернокожие с довольно низким уровнем жизни.
Беседы с участниками приблизительно через месяц после события показали, что как долговременный, так и краткосрочный арест снизили риск повторения применения насилия. Таким образом, в то время как из тех, кто получил предупреждение, в отчет о свершении новых правонарушений в течение следующих шести месяцев попали 17%, из тех, кто подвергся «полному» и «кратковременному» арестам, туда попали лишь 6% и 7% соответственно. Однако аресты потеряли свое предупреждающее значение, когда прошло несколько месяцев; приблизительно 30% людей в каждой группе повторно прибегали к насилию спустя шесть месяцев после первого зарегистрированного случая. Когда их прежний опыт остался в прошлом, в пылу ссоры прежде арестованные, по-видимому, были не в состоянии остановиться и подумать о возможных последствиях и поэтому не особенно склонны были себя сдерживать1.
____________________
1 Sherman et al. (1991). По мнению исследователей, есть сведения, полученные спустя несколько лет после получения первоначальных данных, что процедура краткосрочных арестов привела к долговременному «криминогенному» эффекту, то есть большему числу насильственных случаев в семье по сравнению с группой, получившей предупреждение. Шерман и его коллеги также отметили (р. 842-843), что «лечение» арестом в экспериментах в Омахе и Шарлотте тоже, по-видимому, произвело криминогенный эффект. Объяснение этого заключалось в том, говорят они, что «постоянная схема ослабления первоначального сдерживающего эффекта подтверждает, что краткосрочный арест вызывает страх, который быстро стирается. Тогда раньше (как в Шарлотте и Омахе) или позже (как в Милуоки) ярость побеждает и память о предыдущем аресте может стать вызовом — человеку хочется доказать, насколько он "сильная личность"…» (р. 843-844).
