Злого здесь ничего нет. Но вот происходит событие, оно значит ровно столько же, сколько любой другой день жизни, но вдруг очень хочется его отметить — как мимолетное видение… Я хочу это помнить, это — моя жизнь, и поэтому прекрасна!

Ефим Роземблюм — мой соперник за любовь О.Н. Первый любовник в нашем школьном театре, играл на гитаре, пел и сочинял свои песни. Талантливый, он по праву забирал себе сердце О.Н., и именно поэтому я его не любил. Вместе с Некрасовым.

Блюму раз

Запишите меня в колхоз,

Будем вместе возить навоз...

Блюм

В одном из походов,
          в меру нетрезвый,
Я из лесу выполз —
          был сильный понос.
Гляжу — поднимается на гору резво
Телега, везущая жирный навоз.

И, нос затыкая, подшедши поближе,
Дивлюсь на телегу: "Ну и дела!"
А вот и разгадка — отчетливо вижу:
В упряжке блондинка грызет удила.

– Привет безлошадным!
          – Ступай себе мимо...
– Уж больно устала, как я погляжу!
Чай, не колхозный навоз-то?
          – Наивный!
Блюм, слышь, навозит, а я отвожу.

(в лесу показалась мочалка с ушами.)

– А что, и давно он в колхозе,
                             поэт?
– В колхозе недавно,
          да в крупном масштабе
Навозит. Умелец!
                   А лошади нет.
– Так вот оно что!..
Как звать тебя?
                   – Олей.
– Зачем же ты возишь?
                   – Люблю я его...
Он очень талантлив,
                   колхоз им доволен,
Вот только
          без лошади
                   мне тяжело.

апрель 1973

Блюму два

Дымное забрало опустило... (Блюм)

Дым внаем забрал я у пустыни
В смытом с переулка письмеце,
И теперь пишу со страшной силой
То стихи, то пьесу, то эссе.

Взгромоздив гору напастей раком,
Подавив стыдливости смешок,
Наскоро содрал у Пастернака
"О поэзии" его стишок...

Время приближается к обеду —
Переклюну строчку там и сям.

Чем я связан с этим гнусным хлебом,
Что не приглянулся воробьям?

Не попавши в рукава Арбатом,
Дико врут лихие петухи,
Но живая влага плагиата
Омывает новые стихи.

Лестница поэзии — не ложе,
Трудно удержаться там, войдя.

Вдрызг напился пьяненький прохожий,
Но все входит, шпорами звеня.

Когда я учился на факультете психологии МГУ, я занимался:

- каратэ,

- в литературной студии,

- в качалке,

- пением,

- в Московском логическом кружке,

- обучался аутотренингу

- и еще на бальных танцах.

Что я потом об этом думал и писал в книгах, можно почитать здесь. А собственно по поводу бальных танцев —

Смешной пасквиль

сочиненный от всего сердца
на мою несравненную партнершу
Ирину Алексеевну Щуренкову
к ее женскому празднику

Кто там скачет по паркету
Смело лезет на Эльбрус? —
Мы про девочку про эту
Сочинил свой опус.

У нее прическа с челкой
И на вид ей лет пятьсот.
Занимается как пчелка,
Только меду не несет.

За жень-шенем до Тянь-Шаня
Она вовремя дойдет,
На занятья ж опоздает
Или вовсе не придет.

Хочет вырастить Эвклидов
И вложить им в лоб уму,
Ира даже инвалидов
Посещает на дому.

У нее больная ножка
И красивые глаза.
Я ее люблю немножко —
Но об этом ей — нельзя.

март 1973

Вельми немаломилой Миле

"Вот она была — и нету" (Пословиц)

Я — человек спокойный,
Но тут скажу в глаза:
Изменьшинство такое
Простить никак нельзя.

Мол, милы человеки,
Прощайте! И пока.
Развеялись навеки
Надежды ИПК...

Куда исчезли силы?!
Такие вот дела —
Мы знаем — нам без Милы
Жизнь будет не мила.

В каком печальном танце
Твой выразить уход?..
Как будто Санчо Пансу
Покинул Дон Кихот.

Стоит он, одинокий,
И трет себе глаза.
Ну ничего, ни крохи
Простить тебе нельзя!

И вот — на сердце мука,
И вот — на сердце мгла.
И горькая разлука
Меж нами пролегла.

декабрь 1974

ИНСТИТУТСКИЕ СТРАДАНЬЯ

В нашем милом ИПК
Жизнь веселая пока:
Мы в буфете тети Зои
Целый день глаза мозолим.

А в столовой, хоть визжи,
Исчезают все ножи.
И теперь захочешь нож —
Значит рубль в залог даешь.

Ох, не просто в наше время
Завоевывать доверье.

Ой, беда, беда, беда:
Наступили холода.
Коль не греют батарею,
Я себя другим согрею.

С теннисом не долог суд:
Скоро корты все снесут.
Вместо них построят баню
И забором обнесут.

Семинар по ТСО
Нам любимее всего.
Дилетантам магнокор
Даст решительный отпор.

На занятьи, вот те крест,
Дали нам по винам тест.
Те, кто плохо пьет иль мало,
Не попал в професьоналы.

В Институте стар и млад
Ходит на директорат.
Там сидим и воду льем:
С чем пришли, с тем и уйдем.

Комсомольцев коллектив
И активен, и ретив.
Если праздничные дни —
Комсомольцы впереди.

Само главное страданье —
Это наше расписанье.
Кто страдает больше тут:
Слушатель или Институт?

Наступает Новый год,
И надеется народ:
Будет все у нас по плану,
А не задом наперед.

декабрь 1980

Иногда мне встречаются мнения, что субботники Советских Времен — это неправильные вещи. Категорически не соглашусь: это были классные тусовки (особенно если с хорошим народом), плюс всегда можно было писать про это стихи. И даже вспоминать «Бородино» Михаила Лермонтова и «Послание декабристам» от Александра Пушкина.

СУББОТНИК НА ОЛИМПИЙСКОМ СТАДИОНЕ

У касс мы долго собирались...
Топтались, мерзли, отмечались —
Ворчала молодежь:
"Придти мы вовремя решили,
Проснулись затемно, спешили,
А тут пришли — и ждешь!"

Но вот заполнены все списки
(от непришедших мал урон)
И перед нами Олимпийский
Открылся новый стадион.

Мы рвались тряпкой драить кресла,
Но в этом сели мы на мель —
Нас в грязный привели тоннель
(Что было нам неинтересно).

Но без томительных дебатов
Мы шли на трудовой рубеж,
И скоро черные халаты
Покрылись пылью цвета "беж".

О вдохновения момент,
Тебя люблю я и приемлю,
Скребком дробили мы цемент
И дружно подметали землю.

А в перерыве комиссар
Привел без лишних философий
Наш коллектив в соседний бар —
Сосиски были там и кофе.

Сдано заданье раньше срока
В бригадах опытных бойцов,
Где бригадиром был Востоков,
О.Плоткина и Соловьев.

Не зря мы двести шесть минут
Хранили гордое терпенье:
Он не пропал, наш пыльный труд,
И чистым стало подземелье!

апрель 1982

Ну да, это я уже писал своей любимой тогда еще не жене. Возможно, по стилистике вам это чем-то напомнит гумилевское «Одиночество»

…Я спал, и будни, сном расколоты,
Меня несли границу за,
В вдруг в упор, в оправе золота,
Открылись мне твои глаза.

Они горят зрачками быстрыми
И буйным золотом страстей,
А ночью вспыхивают искрами,
Пугая маленьких детей.

Хозяйка славится изяществом
И легкой поступью всех ног,
Но речи полны вредным качеством
И я в итоге изнемог.

Я предлагал ей перья страуса,
Плоды, коралловую нить,
Но речь и взгляд ее безжалостный
Я не сумел остановить.

Она мне обещала прелести
И ускользала между рук,
И плакал я, и видел — мне нести
Весь груз непреходящих мук.

Все чтили древнего оракула
И приговор его суда,
О том, чтоб вечно сердце плакало
Пред нею брошено сюда.

Но, может быть, и одиночество
Имеет собственную смерть,
И это древнее пророчество
Мне суждено преодолеть?

февраль 2001

Я люблю свою семью…

Лето, деревня, завтрак. Мы хотим садиться есть, но приехавшая к нам мама Марина нас останавливает: надо помолиться. "Отче наш" и "Богородица дева, радуйся", исполняемые хорошо слаженным дуэтом с тихо подпевающим ей сыном, звучат красиво. Мои дети уважительно стоят, слушают. Естественно, им по-хорошему завидно — им тоже хочется так попеть. И не трудно догадаться, что через пару дней они начнут ей подпевать.

Молитва начинается как развлечение, но она начинается. Дети включаются в религию как в игру, но я вижу, как эта игра будет затягивать.

Запретить? Глупо. Поэтому, если я не хочу, чтобы они участвовали в чужих нашей семье религиозных ритуалах, я должен дать им ритуалы другие, и не хуже.

И не только поэтому. Только слепой не увидит, насколько молитвенный, медитативный настрой полезен детским душам. Особенно перед едой, чтобы не баловались.

Пришлось мне срочно писать детскую молитву для чтения перед едой. Как только это было сделано, мои дети перестали чувствовать себя обделенными (у них тоже есть Слово!), и интерес к молитвам мамы Марины тихо угас, а атмосфера за столом изменилась чудесным образом. Ведь прочитав Слово, ты берешь обязательство, а после еды будет Отчет: все детки, отвечая на вопросы, будут поднимать руки.

Чем лучше ты себя вел, тем выше твоя рука. Как хочется ее тянуть до неба!

Возможно, наше Слово пригодится еще кому-нибудь. Главное его достоинство — в его немудрености. Вот оно:

СЛОВО

Я люблю свою семью
И ее не подведу.
Я поем и суп, и кашу,
Все, что даст нам мама наша.

Если мама даст нам рис —
Съем я рису без каприз,
Потому что привереда
Остается без обеда.

Я смогу не баловаться,
Не болтать и не смеяться,
Пока ем, молчу как рыба,
А поел — скажу спасибо.

Чтоб себя мне уважать —
Буду слово я держать:
Только тот, кто держит слово,
Уважения достоин.