Наталья Самоукина, канд. психол. наук.
О психологии и психологах
- Какие клиенты - самые трудные?
- Самые трудные клиенты - это психологи.
В 70-х годах профессия психолога в нашем обществе была почти неизвестна. Многие путали ее с профессией психиатра и при упоминании о психологии вообще и психологах в частности, нервно смеялись и выразительно крутили пальцем у виска. Присутствовало и негативное отношение к этой непонятной профессиональной области. Так, мой отец, в прошлом военный, был возмущен выбором единственной дочери, метался по квартире и кричал: “Откуда ты взяла это слово!? У нас дома оно никогда не произносилось!”
Но сейчас, в конце 90-х годов, психология стала модной и даже какой-то мифической профессией. Теперь в глазах большинства людей, далеких от психологии, психолог - это почти идеальный человек, умный, тонкий и интеллигентный. Многие считают, что психолог не имеет личных проблем, что он благополучен и устроен. Часто спрашивают: “У Вас, психологов, конечно, все хорошо?”, “Психологи все, наверное, счастливые люди?”.
Рапространению такой сверх-позитивной легенды о себе в обществе способствуют сами психологи. Действительно, как ты сможешь помочь клиенту и стать для него авторитетом, если скажешь ему, что у тебя самого - масса личных проблем и ты не знаешь, как их разрешить?
Формирование общественного мифа о психологии и психологах связано еще и с тем, что в своей практической работе психолог имеет огромное количество запретов: “Нельзя вступать с клиентом в дружеские отношения, следует держать с ним нейтральную дистанцию”, “Нельзя проецировать на клиента свои проблемы”, “Нельзя интроецировать, иначе проблемы клиента “прилипнут” к тебе самому”, “Нельзя объединяться с клиентом по типу: “И у меня такие же проблемы!”, “Нельзя терять объективность и относиться к клиенту субъективно-личностно”, и много разных других “Нельзя…”. Поэтому приходя на консультацию, психолог “застегнут” на все “пуговицы” своей профессиональной позиции, старательно играя профессиональную роль благополучного и успешного человека.
Но так ли это на самом деле? Действительно ли психолог - благополучен в своей жизни? В психологическом сообществе можно увидеть явные несоответствия между декларируемыми требованиями “Как должно быть” и реальным положением вещей “Как есть”. Например:
Ø Психолог-консультант и психотренер обычно призывают клиентов к открытости и дружелюбию в общении. Однако не секрет, что сами психологи негативно относятся друг к другу. Практически не услышишь, чтобы психолог искренне хвалил работу своего коллеги, проявил восторг по поводу статьи или книги другого психолога. Для нашего психологического сообщества характерна повышенная конкурентность, хотя объективной необходимости в ней нет: обширный рынок реальных и потенциальных психологических услуг в России еще не заполнен.
Ø Психолог призывает своих клиентов обратить, прежде всего, внимание на самого себя и заняться конструктивным самоизменением и самосовершенствованием. Но довольно часто приходится наблюдать, что сам консультант по отношению к себе не столь активен: он расслаблен и не живет в режиме интенсивного саморазвития.
Ø Наконец, психолог стремится, чтобы его клиенты позитивно приняли свою индивидуальность, стали увереннее в себе и перешли от закрытого общения к общению открытому и искреннему. Но большинство самих психологов - люди внутренне зажатые, скованные, неуверенные, закрытые в социальных контактах и вынужденные прибегать к манипулятивному стилю общения.
В последние годы до меня доходит и более острая информация о действиях психологов. Так, приезжая в разные города в командировки, от участников групп приходится слышать истории не только о положительных результатах работы психологов, но и об их серьезных ошибках. Так, в одном крупном уральском городе мне рассказали, что школьный психолог объявила родителям о результатах социометрического исследования в подростковом классе, после чего один из подростков, занимающий позицию отверженного, пытался покончить жизнь самоубийством. В другом небольшом южном городе мама привела ко мне на консультацию ребенка младшего школьного возраста, у которого невротические реакции проявились после посещения психологических занятий, на которых психолог предложила детям открыто выразить отношение друг к другу. К этому мальчику весь класс выразил отрицательное отношение. В третьем провинциальном городке, в котором о психологии и психологах пока еще мало слышали, известные столичные психологи провели психологический тренинг и позволили себе быть на нем резко критичными и авторитарными по отношению к группе. В результате участницы, бывшие учителя, пришедшие осваивать новую профессию школьного психолога, стали бояться что-либо делать в школе, поскольку им сказали, что они все делают плохо и неправильно. В четвертом городке люди побывали на психологическом тренинге ленинградского психолога, сумевшего внушить им, что развитие всегда связано со страданием. И теперь они отрицают радость и шутку, относясь к жизнелюбию и оптимизму как чему-то, возможно, не очень интеллектуальному и выражают только одну-единственную готовность “пройти через муки”. В пятом подмосковном городке я заметила, что одна из участниц группы мрачно молчит и недоверчиво наблюдает происходящее. На вопрос о том, чем вызвано ее такое поведение, она ответила, что будучи 7 лет назад на психологическом тренинге, наблюдала, как после “горячего места” один из участников был госпитализирован в психиатрическую клинику в остром состоянии. В шестом городе…
Впрочем, рассказывать можно много и долго. Конечно, в любой профессии есть как положительные, так и отрицательные результаты, как например, в хирургии: врач может сделать операцию удачно и больной выживет, но у хирурга, увы, могут быть и ошибки. Хотя, пожалуй, все же есть принципиальное отличие действий медиков от действий психологов. А именно, среди врачей принято анализировать не только успешные случаи, но и случаи отрицательных результатов и ошибок. А вот психологи часто говорят только об успехах и не любят говорить о профессиональных неудачах.
Не в качестве критики, а с целью профессиональной рефлексии и желания обратить свое собственное внимание и внимание коллег на эти сложные вопросы, возникла мысль написать эту статью. Находясь в профессии уже более 20 лет, стала спрашивать себя: “А что сам психолог представляет из себя как человек?”, “В своей профессии он приносит людям больше добра или зла?”, “Действительно ли психолог помогает человеку, находящемуся в кризисной ситуации, или создает у клиента иллюзию помощи тогда, когда помощь, в принципе, невозможна?”.
Не затрагивая проблему эффективности тех или иных психологических или психотерапевтических методов и методик (это задача для большой и серьезной работы), предлагаю для обсуждения вопрос об имеющихся профессионально-типичных качествах и особенностях, которые наблюдаются у большинства психологов, работающих длительное время в данной профессии. Причем, я буду говорить не только о позитивном значении профессионально важных качеств, но и о негативном их влиянии на поведение психолога.
Действительно, каждая профессионально детерминированная особенность психолога одновременно имеет как бы два противоположных “полюса” - положительный и отрицательный. Позитивное значение качества проявляется в том, что оно помогает достигнуть высокой успешности в психологической профессии. Негативное значение того же качества часто проявляется в том, что в общении, реальной жизнедеятельности и частной жизни оно мешает психологу быть благополучным, открытым, легким, жизнелюбивым и доброжелательным человеком.
И если профессионально важное качество в его позитивном значении следует укреплять и развивать, то негативное его значение можно рассматривать в качестве следствия своеобразной профессиональной “деформации”, которой подвергается психолог в рамках своей профессии. Поэтому негативный “полюс” необходимо либо полностью нейтрализовывать, либо хотя бы “держать под самоконтролем”.
Гордость за свою профессию и психологический эгоцентризм
В положительном плане данное качество можно понимать как высокое профессиональное достоинство, профессиональную гордость психолога за свою профессию, позволяющую ему помогать людям. Данное качество способствует его углубленному постижению профессионального мастерства и овладению тонким психологическим анализом. Переживание гордости за свою профессию через мотивационные механизмы “запускает” процесс “отпечатывания” системы профессионально важных качеств на индивидуальности психолога и создает внутренние условия формирования особого типа психологического мышления.
В отрицательном плане это же качество проявляется в излишней психологизации фактов и событий, т.е. в том, что психолог видит и понимает события в жизни клиента и своей собственной жизни только через призму психологической интерпретации. Он становится похожим на мудреца из известной притчи, держащего в руках хвост слона и только по этому хвосту пытающегося представить всего слона целиком. Вытаскивая только психологическую сторону происходящих событий и фактов, он наивно предполагает, что наблюдает и понимает жизнь в ее глубинном и целостном выражении, хотя на самом деле может видеть только тонкую оболочку внешних проявлений, не связанных с психологией или маскирующихся под психологические явления. Ведь причинами того или иного поведения людей могут быть совсем не психологические факторы, лежащие в различных других сферах - юридической, политической, религиозной и др.
Пример 1. На одном из психотренингов в группе присутствовали не только психологи, но и экономисты. Мы разбирали семейную ситуацию участницы, от которой ушел муж. Факт его ухода совпал по времени со смертью состоятельного родственника, оставившего ему дом в наследство. В процессе группового анализа обсуждались различные причины ухода мужа из семьи, но никто из психологов не увидел возможность того, что уход мужа мог быть связан не с внутрисемейными отношениями, а с проблемами наследования. Только присутствующая на занятии женщина-бухгалтер высказала предположение, что муж пытается получить наследство, на которое кроме него претендовали другие родственники. Реально это так и оказалось: муж боролся за наследство и его временный уход из дома был продиктован стремлением решить именно имущественные проблемы. Тот факт, что он не поставил в известность жену, был связан с тем, что он не был уверен в ее позиции относительно наследования. После получения наследства он благополучно вернулся в семью.
Пример 2. Довольно часто в российских условиях живут две-три семьи в малогабаритных двухкомнатных квартирах. Нередко также, что в таких семьях присутствует хроническая конфликтная ситуация. Если кто-либо из членов семей обратился к психологу-консультанту, последний может сколь угодно долго заниматься семейной психотерапией, не получая при этом хорошего результата. На самом деле в таких ситуациях проблема заключается не в психологической несовместимости людей или их неумении общаться, но только в вынужденном проживании в слишком малом и тесном пространстве, в котором они не могут уединиться и отдохнуть друг от друга.
Чувство избранности и причастности к элитарной профессии и профессиональный снобизм
Гордость за свою профессию и чувство причастности к высокоинтеллектуальному, избранному обществу присущи многим психологам. Эти качества помогают практикующему психологу быть профессионально уверенным, “выстаивать” в конфликтной группе, брать для работы “трудные случаи” и вообще нести свое “профессиональное знамя” с высоко поднятой головой.
Но со временем нередко психолог становится неприступными в общении и требующим выдерживать в контакте с ним определенные и строгие “каноны” взаимодействия.
Довольно часто проявление психологического снобизма можно увидеть в ситуациях, когда психолог общается с учителями. Особенно ярко это проявляется, если психолог недавно закончил институт или университет. “Надо делать так…”, “Вы делаете неправильно…”, “Вы не понимаете…”, - эти и другие фразы можно услышать, когда молодой и неопытный психолог учит “непросвещенных учителей высокой психологии”. Он не замечает потухших глаз своих слушателей или их иронических улыбок. Он увлечен собой и своей психологией и не может представить, что кроме сугубо психологической стороны учебного процесса реально существует и чисто педагогическая его сторона, в которой учителя - великие мастера и в которой он сам уступает им в знаниях и опыте. Он не допускает также мысли о том, что психология, которая интересна ему самому и которой он хочет посвятить свою жизнь, для других людей может быть совсем не интересна и даже скучна.
Очевидно, что высокомерное общение с учителем или каким-либо другим специалистом - не-психологом с позиции “над” - это не психологическое общение. Это может быть управление, манипулирование, формирование и проч. Психологически ориентированное общение - всегда демократическое общение с позиции “наравне”, это всегда диалог, в котором есть место не только психологическому содержанию, но и любому другому содержанию - педагогическому, экономическому или просто человеческому. Это всегда взаимодействие с признанием не только своего достоинства, но и достоинства собеседника. Это, наконец, общение с принятием того факта, что психология может быть не интересна твоему собеседнику и что необходимо приложить специальные усилия к тому, чтобы заинтересовать его своей профессией.
Способность к психологическому анализу и стремление к проблематизации
- Расскажите, какие у Вас проблемы?
- Да вроде все нормально! Нет особых проблем!
- Да Вы расскажите, как живете, проблемы мы найдем!
Стремление выявить существующие проблемы у человека в консультационной ситуации - это необходимое качество психолога-практика. В направленности психолога на проблематизацию каждого человека часто проявляется его желание во что бы то ни стало помочь человеку в его сложной жизненной ситуации.
Однако через какое-то время психолог становится похожим на следователя, распутывающего сложное преступление. Так же как следователь, постоянно имеющий дело с преступниками, со временем начинает подозревать всех окружающих его людей, так и психолог, взаимодействующий в своей профессии, в основном, с проблемными людьми, начинает выявлять проблемы повсюду - с друзьями, близкими людьми, случайными попутчиками, продавцами и проч.
Возможно, в некоторых ситуациях он действительно может “выкопать” имеющиеся проблемы у человека, который сознательно их скрывает или вообще не осознает. Но давайте задумаемся: имеет ли психолог право на поиск проблем у человека, который не является его клиентом, а просто общается с ним по-дружески или вообще оказался случайным собеседником?
Такая установка на проблематизацию жизни любого человека, входящего в сферу общения психолога, есть проявление его сверх-ответственности за другого, излишне самоуверенное представление, что многое (если не все) в жизни человека можно разрешить только психологическими или психотерапевтическими средствами. Возможно также, что психотехника профессионального общения по типу “психотерапевт - клиент” становится для психолога единственно возможной, заслоняющей и со временем вытесняющей различные формы обычного, простого, “нормального” и живого человеческого общения.
Генерализованность профессиональной позиции и ее перенесение из профессии в жизнь
Давайте представим, как встречает обычная, “нормальная” женщина своего мужа, который не ночевал дома? Всем известно: она может устроить скандал или просто промолчит, поджав губы. Как может встретить мужа в такой ситуации женщина-психолог? Часто она встречает его так: “Что случилось, дорогой? Почему ты решил мне изменить? Возможно, твой отец изменял твоей матери? Может быть, ты пережил психотравму в детстве?” И начинается не разговор двух супругов, а консультирование психологом своего клиента.
Психолог часто пытается применить имеющиеся у него профессиональные навыки и умения в своей частной жизни, в общении с домашними и друзьми. Но годами “отшлифовывая” свои коммуникативные способности в рамках профессии и становясь профессионально-спокойным и сбалансированным человеком, психолог может потерять черты непосредственности, живости и искренности. Через несколько лет, например, женщина-психолог уже не может вспомнить, как она естественно реагировала на конфликт, но хорошо помнит технику медиации и применяет ее на практике во взаимодействии с мужем или сыном. Она может также совсем забыть свой резковатый, данный от природы голос, и начать говорить только искусственным, “психотерапевтическим” голосом, с особой интонацией и глубоким взглядом в глаза собеседнику.
У близких постепенно теряется ощущение, что они живут и общаются с живым человеком. Перед ними появляется кто-то другой, искусственный, сделанный, не “просто человек”, а профессионал, “отстроенный” и “развитый”, правильный и логичный, всегда выдающий интерпретацию и почти не реагирующий спонтанно и естественно в соответствии со своей индивидуальностью.
Например, даже в такой простой и безобидной ситуации, как поздравление, с психологом нужно общаться серьезно и даже осторожно.
- Я желаю Вам в Новом году благополучия и удачи!
- А почему Вы желаете мне удачи?
- Я думаю, что все, что от Вас зависит, Вы сделаете сами. Но вот удачу спланировать нельзя.
- Я знаю, что человек желает другому того, чего он хотел бы пожелать самому себе. Поэтому я тоже желаю Вам благополучия и удачи.
- А сами Вы ничего не хотите мне пожелать?
- ?….
Генерализованность профессиональной позиции проявляется и в своеобразной психологической интоксикации - стремлении психологов всем давать диагнозы (также и самим себе), да и весь мир видеть как мир в психологическом тренинге. Вслед за великим драматургом, воскликнувшим: “Весь мир - театр!”, психолог может сказать: “Весь мир - это психотерапевты и клиенты”.
Психологическая интоксикация проявляется часто и в том, что психолог излишне усложняет события, происходящие с ним самим и его близкими, что-то придумывает, “накручивает”, усиливает значимость простых вещей, нагнетает напряженность и проч. А решение проблемы (опять же, если она действительно имеет место) часто может лежать не в психологических тонкостях и интерпретациях, а в простом “здравом смысле”, известном даже ребенку или мудрой бабушке в деревне.
Стремление к принятию, безоценочности и “потеря” своей индивидуальности
Во многих психотерапевтических группах вводится правило, которое требует от участников быть принимающими и относиться к поведению других людей без всякой оценки. Безусловно, в психологической профессии такое качество, как безоценочность, необходимо. Оно защищает психолога от излишней назидательности и поучений “Что хорошо и правильно” и “Что не хорошо и неправильно”.
Но стремление к безоценочности в жизни может сыграть с психологом злую шутку. Постепенно и незаметно для самого себя психолог может потерять понимание того, какие поступки людей в жизни он может принять как человек, а какие - нет, где он должен проявить терпимость, а где, наоборот, необходимо показать искреннее непринятие, гнев и раздражение. Происходит как бы “размывание” индивидуальности психолога. Складывается такое впечатление, что он “забывает” о себе настоящем и продолжает всегда и повсюду играть роль себя искусственного.
И только через многие годы или даже в конце жизни психолог может сказать себе: “Может быть, моя ошибка заключалась как раз в том, что я все принимал и все терпел, хотя вся моя внутренняя природа возмущалась и стремилась бунтовать”.
В своей жизни психолог должен не “разучиться” быть естественным, ведь часто искренний гнев полезнее и в коммуникативно-личностном плане более ценен, нежели техничное, игровое, искусственное “принятие”.
Например, в ситуации консультирования психолог-женщина с профессиональным спокойствием выслушивает рассказ клиентки о том, что ее муж жестоко обращается с ней и с профессиональной нейтральностью принимает ее сообщение о том, что у клиентки есть любовник. Будет ошибкой, если консультант увидит в ситуации клиентки свою собственную ситуацию и начнет волноваться и переживать. В результате не получится объективно-отстраненного, серьезного и профессионального разговора. Произойдет беседа по типу “кухонной” бытовой беседы двух соседок, сочувствующих тяжелой “женской доле” друг друга. Обе женщины могут вместе поплакать и выпить чаю, не более того.
Но в своей реальной жизни женщина-психолог, если опять же, они не “разучилась” быть “просто женщиной”, может искренне страдать, если ее собственный муж поведет себя подобно мужу ее клиентки.
Много лет назад, общаясь с психологом, намного старше меня, я услышала от него, что если его жена изменит ему с другим мужчиной, он будет только счастлив, поскольку считает, что самое главное - это желать счастья своей любимой женщине. Я была удивлена. Но прошло много лет и жена этого психолога действительно ушла от него к другому мужчине, забрав с собой детей. И мой коллега по-настоящему искренне (а отнюдь не по-психологически!) страдал. “Оказывается”, - говорил он, - “профессия и жизнь - это разное”.
Чтобы не потерять свою индивидуальность, не “исчезнуть” и не “раствориться” в недрах профессии, психолог в своей личной жизни, по-видимому, вынужден постоянно и внимательно прислушиваться к самому себе, к своим собственным чувствам и желаниям: “Что мне самому нравится и что мне не нравится?”, “Что я сам хочу делать и что я не хочу делать?”. Принимая свою профессиональную роль, необходимо сохранить также и принятие самого себя как человека - со всеми своими сильными и слабыми чертами, “комплексами” и проблемами.
Профессиональные нормы - профессиональные стереотипы
В профессии психолога существуют особые профессиональные нормы работы. Если это - психолог-консультант, то в числе таких норм часто называются следующие: “В ходе консультации советов давать нельзя”; “Продолжительность консультации не должна превышать 1,5 - 2,0 часа”; “Психолог-консультант не должен занимать активную позицию”; “Клиент должен сам выразить желание прийти на консультацию, психолог не должен настаивать на встрече”; “Главное в работе психолога - не техника (методика), если вы интересуетесь техникой, вы - подмастерье, а не мастер”; “В консультировании обязательно нужно реализовывать метод эмпатического слушания” и многие другие.
На первых этапах работы в профессии для молодого психолога эти нормы выступают в качестве обязательных истин, нарушать которые никак нельзя. И даже тогда, когда тот или иной случай в практическом консультировании, как интуитивно чувствует психолог, требует иного подхода и реализации других норм, нежели те, которые приняты сейчас в профессиональном сообществе, психолог действует все же по норме. Он старательно выполняет усвоенные правила и часто чувствует, что “связан” ими, как “тугими путами”, не дающими ему ни шагу ступить свободно и самостоятельно. Он больше страдает от таких ограничений, нежели получает удовлетворение от своего труда. Можно предположить, что скованность консультанта передается и клиенту. Последний уходит из кабинета психолога в некотором недоумении и, может быть, даже переживая определенные негативные эмоции.
Нередко также бывает, что реально консультант действует по чутью и интуиции, но коллегам рассказывает придуманную им историю о том, как он консультировал тот или иной случай “правильно” и “так, как надо”. Здесь психолог одновременно “убивает двух зайцев”: получает хороший результат в практической работе и имеет признание среди своих коллег.
Относительно норм в работе практического психолога необходимо задуматься. Очевидно, в этом случае работа психолога сродни искусству музыканта-исполнителя. В музыкальной школе никто и никогда не сомневается в том, что юный музыкант должен овладеть техникой постановки руки, беглости пальцев, умения взять аккорд и т.п. Более того, многие годы тратятся на то, чтобы “поставить технику”. Об этом открыто и много говорят, существует большое количество учебных пособий и сборников этюдов. Однако мастером становится тот, кто, овладев техникой, применяет ее свободно и не задумываясь, стремясь как можно более точно выразить свое чувство, пусть даже и при явном нарушении техники игры или внесении в нее своих индивидуальных корректив.
В практической психологии, по-видимому, также следует не стыдливо уходить от проблемы технической оснащенности консультации, тренинга или игры, но подробно и со знанием дела обсуждать методические вопросы, разумеется, не забывая при этом, что работа с человеком - это прежде всего искусство, душа, энергия или что-то другое, неуловимое, но чрезвычайно значимое и прекрасное.
- 1
- 2
