Дунька стояла на краю канавы и смотрела на господский сад. Сад этот, зеленый, тенистый, был недоступен и заманчив.

Поодаль за деревьями, чуть на взгорье, белел дом. Там жили Дунькины господа. О них Дунька много чего слышала, а видеть не приходилось.

Еще дальше, тоже на взгорье, сияя голубыми маковками, возвышалась церковь. А тут же, за канавой, рядами росли кусты, щедро осыпанные малиной.

Дуньке лишь недавно сровнялось семь лет. Жила она в деревне, которая отсюда еле виднелась в низине у самой реки. Деревня называлась Белехово и принадлежала тем господам, в сад которых глядела Дунька. Господам принадлежала не только деревня, но все, кто жили в этой деревне. Значит и сама Дунька. И отец ее Игнат. И мать Анисья. И оба братца — пятилетний Демка и меньшой, недавно родившийся Андрюха. И Дунькина старая бабка, которая все больше на печи полеживала, и она тоже была господской.

Началось все как будто с пустяков… В один прекрасный день, усевшись верхом на заборе, Вовка от нечего делать показал Пете язык и запел на все лады:

 — Петрушечка, свиндирюшечка! Петру-ушка-свиндирю-ушка! Петру-уха-свиндирю-уха…

Петя обиделся. Он терпеть не мог таких шуток.

 — Уходи с нашего забора! — покраснев, крикнул он.

 — Не уйду! — весело ответил Вовка. — Забор не ваш, а наш.

Петя сердито нахмурился:

 — Вот еще! Наш, а не ваш!

Но Вовка любил дразниться. Он нарочно перебросил обе ноги в Петин сад, да еще в придачу забарабанил босыми пятками по доскам забора.

 — Не ваш, а наш! Не ваш, а наш! Не ваш, а наш…

Этого Петя стерпеть не мог. Он схватил камешек, размахнулся и сплеча запустил им в Вовку.

Пока Маша была маленькой, зубы она не чистила и зубной щётки у неё, конечно, не было.

Но, когда ей исполнилось три года, бабушка сказала:

- Теперь ты большая девочка, нужно каждый день чистить зубы.

Машенька кивнула:

- Ладно, буду! Только у меня ведь нет зубной щётки.

Тогда бабушка дала Машеньке целую коробку зубного порошка и зубную щётку. Ручка у этой зубной щётки была очень красивая – совсем прозрачная и совсем жёлтая. А сама она была такая большая, как у взрослых.

И не удивлялась теперь Санька, когда по нарисованному небу ползли нарисованные облака или сверху спускались боги, богини, а то и раззолоченный трон для какого-нибудь царя. Знала и про люк в полу сцены. И когда надо устроить актеру провал под землю, стоит лишь открыть крышку этого люка, как все и получится в наилучшем виде. И хоть удивление первых дней у нее сменилось знанием всех хитростей и уловок сцены, пристрастие к театру от этого ничуть не уменьшалось. И повадилась она бегать на спектакли каждый вечер. До того ей было все интересно и завлекательно, что ни единого спектакля не пропустила.

Все-таки, когда в мае они приехали сюда на дачу, было очень холодно. Лишь кое-где на кустах распустились листья. И только на соснах да на елях ярко зеленели иглы.

А один раз было так холодно, что бабушка сказала:

— У меня прямо зуб на зуб не попадает. Задувает во все окна. Сильный ветер на дворе.

Она накинула на плечи тёплый платок, но всё равно и под платком поёживалась. Тогда папа сказал:

— Сейчас будет жарко.

И пошёл в сад. А Сашенька — следом.

В саду и правда был сильный ветер. Верхушки сосен качались во все стороны, и каждый кустик тоже качался во все стороны.

У папы в саду лежало много-много палок. Одни были толстые, они назывались дровами, другие, потоньше, всё равно назывались дровами. А ещё были совсем тоненькие прутики. Эти так и назывались — прутики. Их приходилось подбирать и там и сям. Это была Сашина работа, потому что он всегда помогал папе во всех его трудных делах.